Онлайн книга «Предназначение»
|
Даже позавидовала по-доброму. У нее уж давно ушел тот самый, родной и любимый, с которым сердце оттаяло. Ушел, ждать ТАМ обещал, и верила она – дождется. Да и ей уж скоро в дорогу собираться, но покаместжива она, надобно внучке помочь. * * * Когда дверь за старой волхвой закрылась, Устя на мужа посмотрела прямо: – Ты мне так веришь, Боренька? – Верю. Только тебе и верю… По щеке Устиньи слезинка скользнула, вторая… – Слово даю, не предам я тебя, не обману. Любой, кто к тебе со злом подойти захочет, сначала пусть мой труп перешагнет! – Не надобно нам такое. Лучше живи, меня радуй, детишек нам рожай… Вроде бы и обычные слова, а Устя плакала и смотрела на него сквозь слезы текущие, и глаза у нее горели, ровно звезды. Не от силы волховской, а просто – любовь, она каждую душу сиянием наполнит. – Все для тебя сделаю, любимый. Все… И знал Борис, это не просто слова. Сделает. И он для нее тоже. Любовь? Она и такая бывает, любовь, когда от дурманного морока очнешься да вокруг оглядишься. Невероятная, тихая, нежная, когда смотришь на любимого – и сердце от счастья заходится. И слов тут не надо, пусть влюбленные вдвоем останутся. Они к этому слишком долго шли. * * * Агафья вроде как и по улице ехала, в возке уютном, а все одно, вдруг воздух жестким стал, сердце кольнуло. – Ох-х-х… Дернулась старая волхва, а что тут поделаешь? Не выпрыгивать же из возка, не бежать на подворье к Захарьиным? Не кричать там – пустите меня в подвал, немедленно!!! А ведь кто-то еще раз к Черной Книге прошел! Кто-то знает о ней, пользуется… кто?! Любава? Может, и она… Тут Агафья и выдохнула чуточку спокойнее. А может, и правда – царица это вдовая. Тут бы и не удивилась волхва, ежели действительно что недоброе планируется, самое время к черным силам воззвать, своих-то от рождения нету… Значит, вдвое, втрое осторожнее надобно быть. Не избежать ей, с мужчинами в палаты государевы пойти, да и чего ей бояться-то? Агафья еще раз к себе прислушалась. Сердце хоть и тянуло, и саднило, а только это от того, что Черную Книгу навестили, метки ее тайные потревожили. Оказаться б сейчас там, да нельзя, время потеряешь, а то и жизнь можешь. Кто еще там с Книгой сейчас… Было б рядом с Агафьей человек двадцать воинов, она б подумала, а одна не пойдет. Не тот уж у нее возраст! Да возраст – что? Согласилась бы она свою жизнь на жизнь ведьмы разменять, а только ежели ведьма эта не последняя? Устя еще молода, а Добряна не воин, не смогут они так, как Агафья, не пришло ей еще время рискнуть. А вот плохое предчувствие естьу волхвы? Мало кто может будущее провидеть, великая редкость – пророки. Жива-матушка свой ковер из миллиардов нитей плетет, кто знает, где и чья с твоей пересечется? Редко, очень редко его узор увидеть можно, а чтобы умом такое объять? Оттого и пророчества темны и невнятны, оттого и пророки полубезумны… Не под силу это покамест разуму человеческому. А вот что каждый волхв или волхва почуять может, так это конец своей дороги. Срок свой они знают, только не всегда сообразить можно, что это он пришел. Тянет, мозжит, давит, кто и понимает, а кто и не успевает понять. А уберечься от такого и не получится, когда Жива-матушка решила далее нить не плести, ее не переговоришь, не переубедишь. Но Агафья своего конца не чуяла. |