Книга Эхо Равилона, страница 55 – Марина Суржевская

– Рэй, – повторил он.

– Что ты здесь делаешь? Насколько я помню, ты получил назначение в приход, где-то в западном экзархате.

– Слухами земля полнится, Рэй. – Брайн таращился на меня во все глаза. – И до нашего прихода докатились. А когда я услышал имя того, кого зовут…

– Скверной? Убийцей? Узурпатором?

– По-разному, – криво улыбнулся Брайн, и напряжение чуть спало. – Когда я услышал, то бросился к настоятелю, чтобы просить благословения приехать в Неварбург и говорить с тобой. Выслушав мою просьбу, отец Славий велел собираться в путь немедленно.

– Брайн, ты что же, приехал, чтобы спасти мою бессмертную душу? – усмехнулся я. – Как видишь – поздно.

– Решил воспользоваться поводом и навестить старого друга. – Брайн залихватски улыбнулся. Я поднял бровь, и приятель, вздохнув, стал серьезным. – Я не мог не приехать, Рэй. Помнишь это? – поднял он левую руку, ладонь пересекал неровный шрам. – Когда-то мы поклялись на крови, что не бросим друг друга в беде. Кровь и соль, ты помнишь? Братья навек.

Я промолчал. Мой шрам затянулся еще в детстве, оставив едва заметную ниточку светлого рубца. А после моей инициации – и от него ничего не осталось. С тела исчезли все рубцы и шрамы. Сохранились лишь черные строки и рисунки епитимьи, возможно, моя странная черная нейропанель не посчитала их опасными для здоровья.

– Нам было по десять лет, Брайн.

– Но я все еще в это верю, – грубовато бросил бывший семинарист. – А ты, выходит, нет? Значит, отвернулся бы, случилось подобное со мной?

Я нахмурился. Давние воспоминания, которых я не желал.Чувства, которые запер. Проще ничего не чувствовать, так легче. Так не болит… Однако врать я не хотел.

– Нет. Не отвернулся бы.

– Вот! – просиял Брайн, снова до одури напоминая мальчишку, изводившего всю семинарию своими проказами. – Я знаю, что ты не забыл клятву! Мы братья, Рэй, и если я могу помочь…

– Но ты не можешь помочь, – в моем голосе не было ни сожалений, ни вины. Чувства, надежно закупоренные скверной, не ранили. – Все уже свершилось, Брайн. Твои молитвы не спасут меня. И тебе лучше уехать. Ты рискуешь, даже несмотря на нейропанель.

Я кивнул на белую полосу, охватывающую запястье церковника. Когда-то мы вместе получали заветные браслеты.

– Прогонишь, значит? – Брайн набычился, хмуро глядя из-под светло-русых вихров.

И это снова беспощадно напомнило прошлое. Проделки. Наказания наставника. Смех братьев по семинарии. Украденное печенье и беззубая улыбка бездомной Агаты.

Словно минуло сто лет с той поры. И с того Августа Рэя.

– Ты знаешь, что случилось с нашим наставником, Брайн?

– Слышал, он погиб…

– Я его убил.

Друг окаменел. Его взгляд метался по моему лицу, ища признаки вранья. Словно он отчаянно наделся, что я как в детстве рассмеюсь и скажу: шутка, Брайн! А ты поверил!

Но мы давно не дети. И я не тот человек, которого он помнит.

Но друг удивил. Вместо того, чтобы развернуться и уйти, он медленно проговорил:

– Тогда мое присутствие нужно в сто крат больше, Рэй. И я буду молиться еще усерднее. За твою душу. И душу наставника.

Я хотел сказать, что душу отца Доминика он может узреть хоть сейчас. В сером мареве блуждающего вихря, охраняющего подходы ко дворцу. И скверна внутри подталкивала к такому ответу. Требовала призвать вихрь и полюбоваться на искаженное ужасом лицо Брайна.