Книга Полукровка, страница 97 – С. И. Вендел

Когда его волосы стали мягкими и податливыми, она добавила пальцы к расческе, наслаждаясь легкой естественной волной. Не в силах удержаться, она нежно провела ногтями по его голове и шее, спускаясь к плечам.

Он вздрогнул, выгнув спину. Она не думала, что он осознавал, какое глубокое, урчащее мурлыканье издавал,когда она почесывала его голову. Когда она ослабила давление, голова последовала за ее пальцами, ища прикосновения.

Было легко отпустить себя, потеряться в мягком шуршании его волос и наполнить им свои чувства. Теплый запах мужчины и мускуса тяжело ощущался в стойле, пропитывая сено и меха. Его плечи, казалось, простирались из стороны в сторону, занимая почти все пространство, хотя он сидел. Толстые руки свободно лежали по бокам, широкие запястья покоились на коленях. Все костяшки его пальцев были грубыми, с тупыми краями, но ей нравилась их форма.

Сорча отложила расческу и провела обеими руками по его волосам, кругами массируя виски и разминая мышцы у основания черепа. Из его груди вырвалось еще одно урчащее мурлыканье, заставившее некоторых животных заржать.

Мурлыканье внезапно оборвалось, заглушенное хриплым кашлем.

Его плечи напряглись, лопатки заострились, когда он неподвижно застыл.

Сорча прикусила щеку, но не прекратила исследования, слишком любопытная, чтобы сейчас отступить. Он ничего не сказал, и она принимала каждое прикосновение, узнавая его чуть больше с каждым движением пальцев.

Что-то теплое и ласковое свернулось у нее в животе. Этот прилив желания стал почти постоянным по мере того, как он выздоравливал, видя его на ферме, спящего так близко рядом с ней — но даже это отошло на второй план перед растущей нежностью, которую она испытывала к этому мужчине.

У меня все плохо,призналась она себе. Очень плохо.

Возможно, это было худшее, что у нее когда-либо было.

Он совсем не помогал, оставаясь… тем, кем он был. На каждом шагу она находила что-то новое, что ей нравилось, что ее восхищало. Если бы только он усложнил это, но нет, было легко, слишком легко привязаться к нему еще больше.

И что это даст?Ей пришлось задуматься. Конечно, она будет заботиться о нем как о компаньоне и друге. Ей было невыносимо видеть, как ему причиняют боль, и если бы ему когда-нибудь снова понадобилась ее помощь, она бы без колебаний ее оказала — и не только потому, что засыпала ночью с мыслями о его сильных зеленых руках.

Все это могло привести к душевной боли, и она не была уверена, что сможет вынести такое в своей жизни прямо сейчас.

Проводя ногтями от линии роста волос до затылка, она усмехнулась про себя его непроизвольной дрожи и стону.При следующем взмахе она осмелилась провести по кончикам его заостренных ушей. Они очаровали ее, не такие большие и длинные, как у орков, они все еще были совершенно нечеловеческой формы и гораздо более подвижны.

Она не упустила ни его резкого вздоха, ни румянца, который не смогло скрыть даже слабое освещение.

Еще одна легкая усмешка тронула ее губы, но она также не смогла сдержать укол сомнения. Было очевидно, что она влияла на него. Его пристальные взгляды не остались незамеченными, как и выразительные очертания глаз. Если бы дело было в этом, Сорча, возможно, не удержалась бы от того, чтобы наклониться и прикусить заостренный кончик уха.