Книга Полукровка, страница 62 – С. И. Вендел

— Сомов нет? — она с отвращением сморщила нос.

Позавчера утром они видели всего одного, и она содрогалась от ужаса, отказываясь подходить к воде весь остаток дня.

— По крайней мере, никого, кто хотел бы меня видеть.

Она нахмурилась, но все испортила усмешка.

— Тогда я пойду умоюсь.

— Держись у берега.

Махнув рукой, она ушла в темноту, и Орек воспользовался паузой.

Он подхватил Дарраха и взвалил его на плечо, пока готовил их постели на ночевку.

Когда он развернул свой большой мех, что-то выпало на землю со звонким шлепком.Орек опустился на колени и поднял кошелек с монетами.

Лес отозвался эхом от его раскатистого смеха.

Непрерывный дождь барабанил по брезенту, отдаваясь эхом в их маленькой импровизированной пещере.Они и раньше путешествовали под дождем, не торопясь надевать плащи из промасленной кожи и укрывать рюкзаки, но до сих пор к ночи дождь прекращался.

Сегодня вечером не повезло.

Не проливной, но, тем не менее, настойчивый дождь заставил их разбить лагерь пораньше. Ореку потребовалось немного времени, чтобы найти то, что он хотел, и они, наконец, расположились между двумя огромными поваленными секвойями. Своего рода палатка в виде натянутого поверх брезента обеспечивала укрытие от дождя, но не от холода.

Сорча сидела на своем спальном мешке, пытаясь согреть ноги. Ее ботинки стояли у волокнистой коры дерева, поверх были разложены влажные носки.

Поскольку этим вечером костра не было, они разложили свои спальные мешки поближе друг к другу. Сорча втиснулась в дальний угол пространства, образованный примыкающими друг к другу стволами. Орек постелил чуть поодаль, изголовье на уровне ее бедер, так что он будет тем, кого встретит любой глупец, который сунется вынюхивать в их убежище.

Орек, нырнул обратно в укрытие, низко пригнувшись для этого. Он натянул за спиной свой непромокаемый плащ, образовав что-то вроде двери. Это перекрыло большую часть прохода, закрыв их и от света, но также избавив от брызг дождя, падающих снаружи.

Орек тяжело опустился на свой спальный мешок, темнота скрывала большую часть его лица, оставляя только силуэт. Это не помешало Дарраху радостно взвизгнуть, слезть с колен Сорчи и забраться к нему.

— Ты нравишься ему больше.

— Это потому, что я таскаю ему морковку. Не так ли? — спросил он щенка, держа его в оставшемся луче скудного света. — Посмотри на этот живот.

— Я бы накормила его морковью, если бы она у меня была.

— Тебе нельзя ее доверять, — глубокомысленно заметил он. — Если вы будете вдвоем, то вся она вмиг исчезнет.

— Это правда.

Даррах ворчал и рычал, играя с большими, тупыми пальцами Орека.

Сорча наблюдала за происходящим, по крайней мере, насколько это было возможно в полумраке, расчесывая пальцами свои кудри, пока Орек играл с щенком. Он часто делал это перед сном, чтобы утомить его, ведь еноты были ночными созданиями, а Даррах все еще совсем ребенок. Если бы он выспался днем, то не спал бы всю ночь, лазая по ним или роясь в рюкзаках в поисках еды.

— Ах, б'ррук, даррах,— выругался он, когда Даррахпопытался погрызть костяшки его пальцев.

Всякий раз, когда енот становился слишком буйным или слишком резким, Орек мягко упрекал его по-орочьи. Она не думала, что он осознавал, когда возвращался к родному языку. Когда он разговаривал с щенком, его язык не казался ей таким уж странным или жестким. Как и большая часть того, что он говорил, это звучало успокаивающим мурлыканьем, от которого у нее поджимались пальцы на ногах.