Книга Полукровка, страница 143 – С. И. Вендел

Она напомнила себе об этой доброте, и ее слезы и обида медленно отступили. Ему больно, и он не знает, что делать.Она знала, каково это.

С семи лет Сорча ни разу не попрощалась со своим отцом, когда он уезжал. Она не хотела его видеть, слишком убитая горем из-за того, что он снова их покидал. Ее мать ругала ее. Что, если что-нибудь случится? Ты действительно хочешь оставить все так?Но Сорчу это не трогало. Уйти было егорешением. Если это последний раз, когда они виделись, это было на его совести, а не на ее.

Она знала, что значит убежать в конюшню и затеряться среди лошадей, прячась от боли. Не хотеть, чтобы на тебя смотрели или жалели.

Поэтому она последовала за Ореком, давая ему пространство на протяжении дня. Когда он потянется к ней, она будет рядом.

До тех пор она обдумывала его вопрос.

Зачем продолжать приводить его в города — человеческие пространства?

Хороший ответ не сразу пришел на ум. Она просто… привела его с собой. Для безопасности, для компании.

По крайней мере, именно так она думала, когда предложила это в первый раз.

В последние разы… Ну, возможно, она хотела увидеть, как он выглядит в ее мире.

Глаза Сорчи остановились на широких плечах Орека, и ее сердце заныло. Ей захотелось поспешить к нему и взять за руку, подразнить его, пофлиртовать с ним. Она скучала по нему, даже когда смотрела прямо на него.

Я надеялась, что он… впишется в мой мир. В мою жизнь.

Сегодняшний день доказал, что все было не так просто, но это не помешало правде проясниться в тот момент, когда Сорча подумала об этом. Она настояла на том, чтобы он пошел с ней в человеческое поселение, чтобы посмотреть, есть ли способ, которым он мог бы остаться в ее мире — и захочет ли он этого вообще.

Потому что она хотела, чтобы он остался с ней. Потому что она хотела его.

Судьба, я люблю его.

Сорча остановилась, разбудив Дарраха, который спал у нее на руках. Она рассеянно моргала, ничего не видя перед собой,когда правда, наконец, выплеснулась из самых сокровенных уголков ее сердца.

Она влюбилась в своего полукровку.

В ушах у нее зазвенело, как будто ей выкрикнули правду в лицо.

Впереди Орек тоже остановился. Его голова повернулась, острое ухо насторожилось, прислушиваясь к ней.

Ее сердце сжалось, побуждая ее подбежать к нему и броситься в его объятия, именно туда, где она хотела быть. Но его плечи по-прежнему были напряжены, руки по-прежнему сжаты в кулаки.

Сорча переставляла ноги, и когда он снова услышал ее шаги, Орек возобновил движение.

Подняв Дарраха повыше к груди, Сорча крепче прижала к себе его пушистое тело. Он щебетал и трепал носом ее волосы, и она была рада утешению, когда ей показалось, что весь ее мир сместился со своей оси.

Она должна была испытывать радость от осознания этого, но вместо этого к концу дня ее нервы скрутились в узел. Орек ничего не сказал, и Сорча оставила его в покое, хотя и хотела, чтобы он обернулся и посмотрел на нее.

Ему было больно, и она так сильно хотела сделать что-то чтобы ему стало лучше — потому что она любила его, потому что он принадлежал ей.

Она хотела заявить на него права, подарить чувство принадлежности, которого он никогда не знал. Орек и это прекрасное чувство между ними были первыми вещами, которые действительно принадлежали ей. Не ее родителей, не ее семьи — ее. Она не хотела расставаться с этим — с ним. Она могла предложить ему дом, любовь, себя. Она хотела занять место в его мире. Его мать и его клан, возможно, и не претендовали на него — их причины больше не имели значения, потому что это сделала бы она.