Книга Кузнец, страница 64 – С. И. Вендел

Глубоко вздохнув, Эйслинн подняла руку и сделала жест, означающий «готово?»

Хакон кивнул, ответив «пока».

Эйслинн очень нравилось разговаривать с ним на языке жестов. Во время их совместных послеобеденных занятий он научил ее основным словам, и она всегда была жаждала большего. Ей нравилось, насколько он был прост — один жест означал одну вещь. Конечно, он мог составлять целые предложения руками и формулировать сложные мысли и вопросы, но смысл не зависел от интерпретации так, как это бывает в устной речи. Ее разум наслаждался его прямотой.

Еще ей нравилось чувствовать себя причастной к происходящему, как будто у них был свой собственный тайный язык.

Вытащив пчелиный воск из ушей, Эйслинн воспользовалась моментом, чтобы привыкнуть ко всем звукам. В кузнице потрескивал огонь, и она слышала поблизости жужжание гончарных кругов.

Когда Хакон тоже убрал пчелиный воск, он жестом спросил «воды?»

Эйслинн покачала головой и изо всех сил попыталась притвориться, что не смотрит, как он берет с рабочего стола бурдюк с водой и делает большой глоток.

Его широкое горло двигалось, и кадык подпрыгивал при каждом глотке, единственная капля стекала и блестела на изгибе подбородка. У нее пересохло во рту, губы покалывало от желанияпоймать эту капельку языком.

Судьба, она никогда раньше не находила мужское горло таким восхитительным.

Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что теперь, когда он говорил, оно двигалось.

— Повтори? — выдохнула она, быстро моргая, чтобы снова сфокусироваться на нем.

— Я сказал, что слышал еще кое-что, чтобы вы объяснили мне.

Эйслинн улыбнулась, подавшись вперед на кресле. Это была еще одна вещь, которая ей очень нравилась в общении с ним — их маленькая языковая игра.

Она думала, что он в достаточной степени овладел эйреанским языком, но он оставался смущенным и неуверенным в своих знаниях. Поговорки и идиомы были особенно сбивающими с толку, и он спрашивал о тех, которые казались ему загадочными.

— Давай послушаем.

— Ставить телегу впереди лошади, — он положил большую руку на рабочий стол, навалившись на него всем весом, и снова отпил из своего бурдюка с водой. — Кому могло бы прийти в голову ставить телегу впереди лошади?

Эйслинн фыркнула от смеха.

— Никто бы не стал! Предполагается, что это бессмысленно.

— Тогда почему люди должны напоминать другим не делать этого?

— Это значит не забегать вперед. Делать все в правильном порядке.

— Но тогда…

Они обсуждали достоинства этого высказывания еще десять минут, аргументы Хакона становились все более диковинными — она подозревала, что просто для того, чтобы рассмешить ее.

На душе у нее стало легче от смеха, а на сердце немного полнее от того, что у нее появился компаньон. Она не осознавала, как сильно ей не хватало друга, кого-то, с кем можно было поговорить. Фиа была ее ближайшим доверенным лицом, но у Фиа были обязанности, которые она должна была выполнять, и своя собственная жизнь, — ее семья держала пекарню в городе, и она часто навещала их, чтобы помочь, когда Эйслинн не нуждалась в ней в течение дня.

Быть в центре чьего-то внимания, насыщаться дружеским общением — для Эйслинн это не было чем-то само собой разумеющимся.

Особенно после того, как о ее убежище узнали.

Чувствуя, что день на исходе, Эйслинн поднялась со своего места. Она начала прощаться, когда со двора снаружи донесся негромкий визг.