Книга Кузнец, страница 58 – С. И. Вендел

— Я не лжец, леди Эйслинн.

Она нахмурилась еще сильнее, на ее лице отразилось явное замешательство.

— Я никогда этого не говорила, только то, что я не получала вашего прошения.

— Значит, кто-то из ваших сотрудников что-то скрывает от вас.

Рот леди Эйслинн оскорбленно открылся. Воздух затрещал, и огромная голова Белларанда качнулась, кончик этого ужасного рога указал в сторону леди Эйслинн.

Его зверь взвыл, и Хакон шагнул вперед, встав между фейри и леди Эйслинн.

— Я уверен, что это просто недоразумение, — настоял он. — Нет необходимости обвинять леди Эйслинн или ее людей в неправомерном поведении.

Холодный взгляд Аллариона обратился к Хакону, но он не почувствовал страха. Возможно, мужчина поумнее такбы и поступил, но он встал бы и между чем-то гораздо худшим, чем Алларион, и леди Эйслинн.

После напряженного момента фейри наконец кивнул.

— Я приношу свои извинения. Я вспыльчив в своей спешке. Поскольку я не связан, моя душа призывает выбрать дом. Я нашел место, которое подошло бы Белларанду и мне.

Леди Эйслинн медленно кивнула и протянула правую руку.

— Мы можем поговорить наедине?

— Миледи… — возразил один из рыцарей.

— Ты не сможешь защитить меня от фейри, даже стоя рядом со мной. Так что же значат эти несколько ярдов? — она сказала это так буднично, и явное огорчение рыцаря отразило огорчение самого Хакона.

Сердце застряло у него в горле, когда Алларион шагнул вперед.

— Я бы никогда не причинил вреда женщине, особенно невинной, — прошипел фейри рыцарям.

И, словно бросая вызов, он подошел к леди Эйслинн и предложил ей руку. Она моргнула, прежде чем скользнуть рукой по сгибу его локтя, едва касаясь кончиками пальцев тонкой черной кожи его плаща.

Хакон наблюдал со всей напряженностью хищника, как Алларион отвел ее на небольшое расстояние, его голова была наклонена к ней, пока они тихо разговаривали.

Ревность пробежала у него по коже — оттого, что фейри так легко прикасался к ней, осмеливался требовать ее внимания.

Их слова были приглушены, и Хакон не знал, сможет ли он разобрать их даже со своим слухом, но ему было неприятно, что его правое ухо не могло уловить мягкий тон ее голоса. Они склонили головы друг к другу, отвернув лица от остальных. Он ненавидел эту маленькую интимность, ненавидел видеть ее стоящей так близко к другому мужчине, который был могущественным, искушенным в делах и явно благородной крови.

Все, чем я не являюсь и никогда не буду.

Эта мысль терзала его, как Вульф кость, разрывая на куски.

— Отвернись, — пробормотал ему Орек по-оркски. — Другие начинают пялиться на тебя.

Предупреждение заставило его зверя зарычать. Он не мог отвести взгляд, он не мог рисковать. Что, если я ей нужен?

Он услышал, как Орек протяжно вздохнул.

— Ты уверен?

Вопрос удивил его настолько, что он, наконец, отвел взгляд.

— Что?

— Ты уверен, что она твоя пара?

У Хакона кровь застыла в жилах.

— Она не моя пара, — выдавил он одними губами.

Орек фыркнул, явно не убежденный.

— Поэтому ты стоишь здесьи смотришь так, словно хочешь напасть на фейри. И рычишь громче, чем твоя собака.

Только тогда Хакон осознал, что его грудь сотрясается от тяжелых вибраций рычания. Он прикусил язык, заглушая звук, но его зверь не сдавался полностью. У него болело горло от напряжения, которое он сдерживал в себе.