Онлайн книга «Влюбленная, обреченная, заговоренная»
|
– Борис безобиден! Искушать его вот так, а если бы он укусил… – Этот? – ван Хельсинг бросил взгляд назад. – Эм? – До краев накаченный амброзией, м-м? Мона моментально захлопнула разинутый от негодования рот и плотно сжала губы. Комиссар лишь молча встретился с ней взглядом. Он в курсе, но откуда? Причем Борис специально отказывался от нее последние два дня. С другой стороны, ничто так сильно не ослабляло вампира, как амброзия. Судя по всему, он сложил один плюс один. – Обычно я даже не могу войти в эту камеру после того, как таблетка подействует. На самом деле, тест направлен на то, чтобы увидеть, используют ли вампиры заученные методы поведения, чтобы успокоиться. И как они относятся к этому в эмоциональном плане: жадные, голодные или отчаявшиеся… вот в таком роде, – лениво объяснил он, вновь демонстрируя свою неприятно небрежную манеру общения. – З-значит, вы вовсе не собирались… – Что? – Н-н-ну… – дрожащая Мона указала на пистолет. Теперь ван Хельсинг все-таки поднял свои густые брови. На мгновение он вопросительно посмотрел на нее: – У нас тут не США! – И-и вы всегда предлагаете для этого собственную руку? Она подозрительно покосилась на безупречную кожу у него на запястье. Не похоже, чтобы его туда когда-нибудь кусал хоть один вампир. Смущенная улыбка тронула его губы, она видела, как дернулись вместе с ними его темные усы, затем комиссар снова взял себяв руки. Как же ей сейчас хотелось ему врезать. Вообще-то, Мона была абсолютно не склонна к насилию, но от желания дать ему пощечину у нее буквально чесались руки. Он хотел сломить его, иначе зачем еще подвергать себя такой опасности? Охотники на вампиров обычно не знали пощады, когда дело касалось ночной нежити. Подобно Моне на судебном заседании, ее лучший друг стал заложником устаревших нравов и реакций. Это стало для нее уроком, больше она не будет сдерживать своего внутреннего архидемона – причем Мона сама точно не знала, кого имела в виду: Бальтазара или свою магию. Она была сыта по горло травлей и препятствиями со стороны властей. – Мони? – Хриплый голос Бориса вывел ее из состояния гневного паралича. Она с ненавистью смотрела на ван Хельсинга, хотя тот уже от нее отвернулся. А потом поспешила к лучшему другу, бледное лицо которого медленно наливалось красками. – Ты в порядке? – прошептала она. – У меня получилось! – ахнул Борис и торжествующе вскинул руку, все еще крепко сжимая в кулаке кулон, пока Рупрехт освобождал его от последних цепей на ногах. – Да, получилось! Я так тобой горжусь! Наконец освободившись, он обнял Мону и сжал в объятиях, но тут же снова оттолкнул. Она уже догадалась почему и подмигнула застенчиво ухмыльнувшемуся вампиру. Для такой близости сначала требовалась хорошая порция консервированной крови, чили-ведьма она или нет, в данный момент ему определенно было все равно. – Полагаю, выход вы найдете сами? – Ван Хельсинг стоял в дверном проеме, ведущем в коридор. Его небрежная поза, легкомысленный, равнодушный тон голоса – Мона тут же в гневе сжала кулаки и прошипела: – Конечно! Они с Борисом подождали немного, прежде чем покинуть ужасную темницу. Мона проигнорировала занимавшегося цепями Рупрехта и, рассерженная, направилась в коридор. – Мама! К счастью, ее тут же встретил радостный визг малышки. Бену с трудом удавалось ее удерживать, и Мона со вздохом облегчения взяла ребенка на руки. |