Книга Хроники Соснопеня. Аномалия, страница 114 – Ника Гербер

В конечном итоге, Эдгар не выдержал первым и предложил Дэниелу покинуть военный лагерь и отправиться на поиски девочек. Вронежский вскинул брови и написал приказ на отправление в отпуск своего верного соратника. Сам граф не имел права покинуть военный лагерь раньше, чем всех их не решат перекинуть на фронт. А без одного врача они как-нибудь управятся, в конце концов, поубавится количество желающих намеренно причинять самим себе увечья ради лишнего куска.

Эдгар покинул лагерь тем же вечером, а к полудню следующего дня вместе с конным посыльным пришёл приказ выдвигаться к фронту. С кривой усмешкой, Вронежский принял и приказ, и выделенного для него вороного жеребца. Передвигаться верхом было удобнее, чем в колонне пеших. Грузовики им так и не выделили, а последнюю уцелевшую мотоциклетку забрал Эдгар, поэтому добираться до линии фронта пришлось бы на своих двоих.

Отъезд Эдгара и приказ о направлении к фронту возымел на всех «травмированных» исцеляющий эффект — к утру здоровыми считали себя даже те, кто вчера ещё хромал или не в силах был встатьс кровати. Большинство, конечно же, боялись оставить семьи без пособий — жалких грошей, что выделяла Баронесса, но при Императоре семьи не получали никаких компенсаций и лишались бы единственного кормильца. Но были и те, чей моральный дух подкрепляли проповеди Глав поселений.

Исцеляющий эффект распространился и на сломанные мотоциклетки: за одну ночь те были чудесным образом возвращены в строй. Изогнув бровь, Вронежский с иронией наблюдал, как его маленький отряд с видом победителей выкатывается на трёх глухо урчащих обшарпанных и залатанных металлических монстрах.

До линии фронта предстояло добираться больше недели. Находиться под жарким полуденным солнцем было невозможно, а потому передвигались по ночам с заката и до рассвета. Днём же разбивали лагерь и спали. Не спасала даже сырость от болот и мелких озёр, которые встречались всё чаще, едва только вершины гор скрылись за линией горизонта. Дорога практически на всём протяжении была размыта и затоплена, а потому двигались ещё медленнее.

Вронежский утешал себя, что как только они переберутся через главный водораздел Соснопеня — широкую и лениво текущую реку Мракс, названную так из-за тёмного цвета вод, — окажутся на поросших лесами землях Вронежских. Идти будет не легче, но хотя бы не так жарко.

Лишь спустя три дня они пересекли Мракс по старому мосту и граф впервые за два месяца ступил на собственные земли. Никакого чуда не произошло — земля не задрожала, а тело не наполнилось первородной Силой. Ничего. Земли Вронежских молчали, словно не узнавали своего владельца. Впрочем, как и всегда. С исчезновением (не без усердия его матери) родового поместья его связь с территориями рода ослабла.

Изучая карту и планируя дальнейший маршрут, Дэниел с трудом отводил взгляд от символической границы с землями Ланцев. От старого моста через Мракс до неё было не больше семи километров и ещё около тридцати до поместья Ланцев. На родовой территории его преподавателя дорог на карте и вовсе не было изображено, но у Дэниела была карта Корнелиуса. Один и верхом он доберётся до поместья Ланцев к полудню и воротится к вечеру.

Приняв решение, Дэниел раздал указания своим гвардейцам и вскочил на коня. Клички он не знал, а потому звал его просто: «Конь». Как ни странно вороной откликался, поворачивал голову и косил каримглазом под длинными ресницами.