Книга Мой слуга Тень, страница 101 – Варвара Корсарова

Госпожа Лара Хунтер заинтересованно моргнула, а вот Дамарис Ойген пришла в ужас.

– Постояльцы в «Черном дубе»? Вы шутите! – и обратилась к тете Грете.

– А вы что думаете об этом, милая? Ведь чужие люди – это шум, грязь, разврат! Как знать, кто явится сюда из столицы! А вдруг гангстеры?

– Мое мнение не играет роли, – слабенько откликнулась тетя Грета. – Но я уверена, моя племянница знает, что делает.

– Мы не допустим, чтобы Альсинген заполонили подозрительные люди! – подал голос директор школы. – Какой пример они покажут детям? Они будут пить, курить, устраивать ночные пикники! Танцевать танцы с вихляньем!

– Таких развлечений им в столице хватает, – отмахнулась Ирис. – Сюда они за другим приедут. Зато в Альсингене станет поживее.

– Упаси нас бог от такой живости, – тонко усмехнулся аптекарь. – Нет, дорогая госпожа Диль, мы вам не позволим. У нас тут, понимаете, приличный городок. Не нужно нарушать наши порядки.

Тетя Грета внезапно выпрямилась, раздула ноздри и сверкнула глазами, как будто собираясь сказать аптекарю что-то резкое, но не успела, потому что в беседу вклинилась госпожа Хунтер.

– Голубушка, если вам нужны деньги, продайте дом, и дело с концом. И возвращайтесь к себе в столицу спокойно, – сказала она с фальшивым сочувствием. – Я с удовольствием куплю у вас буковую рощу. А здесь, право дело, вы будете не на своем месте. Вам лучше поискать уголок, более подходящий для девушки вашего… образа жизни.

И столько в ее глазах было чувства превосходства, что в сердце Ирис вспыхнуло жгучее негодование.

Нет, они ни за что не примут ее в свои ряды! Ишь ты, вздумали запрещать ей вести дела! Боятся, что она приведет в их городок разврат! Они уже составили о ней мнение и менять его не собираются, лицемеры деревенские. Снобы замшелые!

Чувствуя, как к языку подступает колкий ответ, после которого в столичных тавернах обычно начинается обмен оскорблениями, а то и кулаки идут в ход, Ирис глубоко вздохнула и медленно поставила чашку на стол. Вышло безупречно: бесшумно, легко, изящно. Хотя руки ее тряслись. Ирис сняла салфетку с колен и небрежно уронила ее на край стола – как учил Рекстон.

Поднялась и сказала:

– Прошу меня извинить. Оставлю вас ненадолго.

Последовало гробовое молчание, лишь тетя Грета растерянно пролепетала:

– Куда ты, милая?

И Ирис опять сорвало.

Она задержалась в дверях и эффектно бросила:

– Искать подходящий мне уголок, как советует госпожа Хунтер.

Дрожа от ярости, Ирис дошла до конца коридора. Она слышала, как после ее ухода в гостиной все заговорили разом. Одни голоса были смущенные, другие – возмущенные.

Меня обсуждают, подумала Ирис, пыша гневом.

Она гневалась не сколько на гостей, сколько на себя. Не смогла удержать язык за зубами, поддалась на провокации! Почему вдруг ее так задели эти колкости?

Понятно почему. Слишком велик был контраст между тем, что она ожидала, и что получила.

В коридоре было безлюдно и мирно, лампы приглушенно горели. Но гнев Ирис не утихал. Она была удручена до невозможности.

Да, она не на своем месте. Ирис явственно увидела себя такой, какой она была всегда – уличная артистка, не привыкшая к условностям. Тяжелый шелк платья вдруг показался ей липким. Она мечтала переодеться в привычный наряд – удобное сценическое платье, не стесняющее движений. Немного потрепанное, слишком вызывающее, но родное. Ей надоела эта игра. Роль порядочной хозяйки поместья в сонной деревушке не по ней. Ее стихия – городская сутолока, прокуренные кабаре, огни цирка, тесные кибитки и дешевые номера отелей.