Книга Вуаль судьбы, страница 39 – Джинафер Дж. Хоффман

В девять лет мои приемные родители впервые продали меня. Я мало что помню, кроме темноты с завязанными глазами, темноты комнаты, когда повязку с глаз сняли силой, и темноты глаз человека, прижимавшего меня к земле. Это была та тьма, которая остается, как бы сильно я ни старалась ее прогнать.

После многих лет, проведенных в Подполье, меня мало что пугает.

Но это место — это темное, тихое место.

Я ненавижу это.

Мои ногти впиваются в штаны, когда я привыкаю к залу передо мной.

Он длинный и широкий, с черными палатками, заставленными друг к другу по обе стороны, со сценой в конце. Мои уши улавливают гул музыки из одной палатки, стоны из другой, спор чуть дальше — но каждый шум доносится приглушенно, едва слышный шепот улавливается за пологами палатки.

Я подпрыгиваю, когда чья-то рука касается моего плеча, и поворачиваюсь к Принцу.

Он быстро убирает руку, его брови хмурятся, пока он изучает меня.

— Ты в порядке?

Я анализирую беспокойство в его глазах, ища жалости. Я не терплю жалости. Никогда. Через секунду я осознаю, что он искренен, и коротко киваю.

— Которая из них твоя?

Он еще раз окидывает меня пристальным взглядом, мышцы на его шее напрягаются, прежде чем он ведет меня по проходу к одной из немногих палаток с откинутыми пологами.

Внутри напротив плюшевого черного дивана стоят два фиолетовых мягких кресла. В дальнем углу установлен фонарь на шесте, и Принц зажигает его, пока я вытираю грязь на дорогом ковре. Он смотрит на мои босые ноги.

— Извини, я думаю, я мог бы, по крайней мере, дать тебе время на поиск обуви, — признается он грубым голосом.

Я пожимаю плечами и плюхаюсь на черный диван. Я проваливаюсь в него и удовлетворенно напеваю, заставляя себя думать о нем и его удобстве раньше каждой темной мысли, вспыхивающей в моем сознании.

— Ты не можешь так сидеть, — говорит он. Я бросаю на него сердитый взгляд.

Принц указывает на одно из фиолетовых кресел, а сам садится на другое.

— Они для нас. Этот диван для наших клиентов.

Я думаю о старом извращенце, который вот-вот встретит нас, и вскакиваю с дивана и пересаживаюсь в кресло.

Принц потирает подбородок и прячет то, что, я уверена, является улыбкой.

— У меня нет оружия, — осознаю я, выпрямляясь и осматривая палатку в поисках чего-нибудь пригодного.

Он кивает, затем наклоняется и поднимает правую штанину. У его лодыжки нож в ножнах. Он вытаскивает его и передает мне.

— Воспользуйся моим.

Мое лицо светлеет, и я с готовностью принимаю длинный нож. Он поблескивает в свете лампы, и мое лицо расплывается в улыбке.

— Потрясающе, — бормочет Принц.

Я бросаю на него взгляд, затем прячу лезвие под бедро.

— Я могла бы оставить его себе. Он улыбается мне в ответ.

— Тогда он твой.

Я кручу большими пальцами на коленях, румянец заливает мои щеки. Черт возьми.

— Могу я спросить тебя кое о чем?

Я поднимаю глаза и обнаруживаю, что он пристально смотрит на меня.

— Думаю, это зависит от вопроса.

— Когда мы впервые вошли… Я поднимаю руку.

— Нет.

Он захлопывает рот. Его нос морщится от легкого разочарования.

Затем он кивает.

— Хорошо.

Я скрещиваю руки на груди и откидываюсь на спинку стула.

— Ты сможешь узнать больше о том, кто я такая, когда я узнаю — по крайней мере, твое гребаное имя.

Принц проводит рукой по волосам.

— Вполне справедливо.

— Это чрезвычайно справедливо, — говорю я с горечью, затем бросаю взгляд на диван. — Когда прибудет твой отвратительный клиент?