Книга Год Дракона, страница 358 – Вадим Давыдов

– Остановите, Тимоти, – глухо попросил президент.

– Да, сэр, – послушно отозвался советник и взмахнул пультом.

– Как вы думаете, можем мы что-нибудь предпринять?

– Простите, сэр, – запнулся Ларкин. – Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду следующее: какие у нас шансы не участвовать в том, что затевают эти ненормальные?!

– Боюсь, никаких, сэр.

– Ясно, – кажется, президент даже обрадовался, услышав это. – Ну, ладно. Дайте мне пульт, я сам.

Телевизионная картинка опять наполнилась красками и движением. Голос Вацлава теперь не звучал, а гремел:

– Так вот, слушайте мой приговор. Земля – колыбель Разума, и неразумным на ней не место. Мы заберём у вас всех людей, – всех, кто хочет жить, учиться, трудиться, кто стремится к знанию, кто тянется к свету, ищущих смысла. Мы дадим им занятие, примем в семью – нам всё равно, какого цвета глаза и кожа у человека, если он человек, а не безумный дикарь. Мы обнесём ваш муравейник стеной с часовыми, и до той минуты, пока последний из людей не покинет его, мы станем держать ворота открытыми, – но будем стрелять в дикарей, мешающих людям идти. Мы даём приют нуждающимся, –а вы прячете у себя недобитых эсэсовцев и повторяете за ними ядовитые бредни о евреях, мечтающих вас поработить. Вы даже глупости не способны сочинить самостоятельно! Всех, кто дёргает вас за ножки и ручки, чтобы нас задержать, остановить, опрокинуть, – мы перебьём. – На этом месте президент подпрыгнул в кресле и схватился за голову, а советник резко уткнулся носом в свою папочку. – А потом мы возьмём вас, дикарей, вместе со всем вашим жалким тряпьём, и высадим на свободе. На голой земле, где всё нужно делать самим. Где нельзя выгнать кого-то из дома, а нужно построить его самому, и натаскать дров, и развести огонь, и укрыть женщину и ребёнка, и найти время и силы, чтобы сесть и подумать, как защититься от хищников и стихий. Вы хотите, чтобы вас оставили в покое? Мы оставим вас в покое – на тысячу лет. И через тысячу лет – посмотрим, справитесь вы или сгинете навсегда!

Экран медленно погас. В кабинете повисла тишина, густая и жуткая.

– Тимоти, – прошипел, наконец, президент. – «На голой земле» – что это значит?! Да, да, – я вас спрашиваю! Где они найдут эту самую «голую землю»? – Он гулко прокашлялся: – Или они её уже нашли?!

– Я говорил вам, сэр, – советник никак не желал посмотреть в глаза патрону. – Его величество решительно не признаёт иносказаний и экивоков.

Президент закрыл рукой лицо и сидел так, в безмолвии, довольно долго.

– Скажите-ка мне одну вещь, Тимоти, – президент отнял, наконец, руку от лица. – Как это вышло? Как у них это вышло, вы можете мне объяснить?

– Простите, сэр, – смешался Ларкин. – Боюсь, я вас не совсем понимаю.

– Я говорю о кайзере. И об этом… Драконе. Как им удалось обойти, обставить… наших?

Это слово – «наших» – президент произнёс так, что у Ларкина не могло возникнуть сомнений, о ком, собственно, речь. И помощник счёл разумным промолчать, ожидая дальнейших слов патрона, – только чуть заметно повёл плечом, давая понять, что не хочет мешать размышлениям.

– Я же помню, как всё это начиналось, – продолжил президент. – Они – часть системы, иначе их никогда бы не допустили… Когда всё изменилось? И как?

Он посмотрел на старательно молчащего Ларкина и невесело усмехнулся: