Книга Год Дракона, страница 282 – Вадим Давыдов

Разрывы шоковых гранат обездвижили, ослепили и оглушили солдат противника на долгие – бесконечные в режиме скоротечного современного боя – пятнадцать секунд, в то время как «чешуя» и забрала шлемов полностью экранировали шоковое воздействие для егерей, позволив им выполнять свою работу. Двигаясь в два, в три раза быстрее местных, подчинённые Яначека и действовали слаженнее и чётче. Включившийся режим «невидимости» скафандра обеспечил их практическую неуязвимость, и даже плотность огня, на которую и сделал ставку командующий противника, ожидаемого результата не принесла.

Под шквальным, сумасшедшим, хотя и не прицельным – целиться было некуда – огнём пришедших в себя войск, «Боры» преодолели расстояние, отделявшее изрешечённые автобус и «Татру» от вертолётов. «Шилки», оба танка, бронетранспортёры и БМП уже нещадно чадили – гранаты «Таиров» неизменно попадали в цель, как и короткие очереди по два пулевых выстрела. Вертолётчики ещё и завели свои машины, чем неимоверно облегчили Яначеку и его бойцам задачу. «Крокодилы» находились на приличном отдалении от самолёта, и потому взрыв его не причинил им никакого вреда.

Над полем стояла адская какофония выстрелов, стелился дым маскировочных шашек, выпущенных Яначеком. Стреляли местные в основном в белый свет – руководить было некому: две штабные машины были уничтожены людьми Яначека в первые же секунды после разрыва шоковых боеприпасов. Разметав оцепление у вертолётов, которое даже не сумело понять, откуда свалилась на них опасность, и кинувшееся врассыпную, егеря подняли в воздух оба винтокрылых аппарата с интервалом в несколько секунд. Дав «с разворота» прощальный залп из четырёхстволок под кабинами, оба «Крокодила» прыгнули вверх, за скрывающую их от любопытных низкую облачность. Выстрелы, всё ещё раздававшиеся на земле, заглушали стремительно удаляющийся свист винтов и рёв турбин.

* * *

Хаос и смерть под серым небом – именно так всё и должно было закончиться. А он ведь предупреждал Садыкова! Генерал-майор Шатилко смотрел на своего порученца, только что вернувшегося с поля боя, и молчал. Капитан – расхристанный, тяжело дышащий, словно преодолевший расстояние до командного пункта в залеожидания для особо важных гостей бегом, тоже не произнёс ни звука. Слова Шатилко не особенно требовались – он всё видел в стереотрубу.

Собственными глазами.

– Сколько? – почти шёпотом спросил генерал.

– Не могу знать, Дмитрий Иваныч, – произнёс порученец. – Подсчитываем.

– Сколько?! – повторил Шатилко, теперь уже громче.

– Вся бронетехника, угнаны обе «вертушки». Самолёт взорван. Убитых и раненых со стороны противника не обнаружено.

– А послиха?!

– Унесли, наверное, – отвёл глаза капитан.

– Потери наши, спрашиваю!? Сколько?! Сотня?! Больше?!

– Больше, – выдохнул порученец и передёрнулся, словно пиявку проглотил.

– Свободен, – Шатилко демонстративно повернулся спиной к адъютанту и уставился в окно.

На поле копошились похожие на муравьёв фигурки, ветер швырял из стороны в сторону клочья густого, чёрного дыма – с такого расстояния, через толстое стекло, всё выглядело игрушечным, несерьёзным.

– Всё, Шатилко, – произнёс Юхнович. – Тебе конец. Всем нам конец.

На президентского помощника страшно было смотреть: мокрые волосы прилипли ко лбу, подмышками расползлись тёмные пятна от пота, галстук съехал куда-то набок. Шатилко поморщился и, кивнув изображающему бурную деятельность заму по связи, поправил папаху и быстрым шагом, почти по-строевому, вышел из зала.