Книга Год Дракона, страница 275 – Вадим Давыдов

– Да, конечно, – плаксиво перебил Вишневецкую Юхнович. – Это, разумеется, исключительно народные инициативы, – все эти отражатели с символикой, граффити – «усход над Вострай Брамай», «круг суайчыннiка», евфросиниевский крест! Гимн уже написали – «Пагоня», кулак над головой! Величкова ваша из всех репродукторов – рехнуться можно! А эти компьютеры портативные, два телеканала, радио?! Если хотите знать, это несправедливо, – ваш Дракон с его ресурсами кого хочешь в два счёта завалит! Разве может честная,небогатая, живущая собственным трудом страна…

– Михаил Станиславович, – почти искренне удивилась Вишневецка, – вы что, на жалость давить пытаетесь?! Да вы бы вместо воплощения влажных колхозных грёз первого гражданина с агрогородками и прочей антиисторической чепухой вкладывались в науку и технологии, не пришлось бы на бедность пенять. Вашу Республику в конце восьмидесятых сравнивали с Чехословакией по научно-промышленному потенциалу. А что в результате?

Гнездец нам в результате, подумал Юхнович. По всем направлениям, мать вашу за ногу!

– А вы, значит, решили нам помочь выбраться из стратегического тупика. Причём совершенно бескорыстно, – в тоне Юхновича против его воли прозвучала отнюдь не ирония, а, скорее, уныние, и Вишневецка, разумеется, это почувствовала. – Вы считаете меня идиотом? Или президента?

– Видите ли, Михаил Станиславович, – в голосе Вишневецкой отчётливо лязгнула сталь. – Я не уговаривала вашего президента фальсифицировать выборы и плебисциты. Я не предлагала ему избавляться от политических оппонентов средневековыми методами. И не я поставила вас между «бацькой» и народом. Поэтому не нужно сейчас валить на меня собственные ошибки и безобразия, хорошо? Да, мы хотим вам помочь. И ни о какой корысти говорить не приходится, – пока мы поимеем с вас эту самую «корысть», рак на горе в две клешни свистнет. Поэтому давайте сейчас договариваться о судьбах людей, которые зависят от нас с вами – лично от меня и лично от вас. Поверьте, делать добро никогда не поздно, даже если так кажется, и кто-то изо всех сил старается убедить вас, будто это на самом деле так.

Юхнович понимал: подобные авансы не раздают в полемическом запале, и слово посла Короны стоит дорого – во всяком случае, куда дороже воплей и угроз того, чьи дни взвешены и сочтены. Юхнович полагал себя человеком неглупым, и потому намертво вцепился зубами в протянутую ему соломинку:

– Я немедленно доложу самому о вашем предложении и приложу все усилия к положительному решению вопроса. Вас это устроит?

– Меня устроит результат куда больше, чем обещания его устроить, – довольно прохладно заметила Вишневецка. Однако сразу же вслед за этим тон её ощутимо потеплел: – Я очень признательна вам за готовность к сотрудничеству, Михаил Станиславович. Кто знает, как в будущем всё сложится? Кстати, вам ничегоне известно о группе студентов из Короны, которые были здесь в гостях? Мы что-то не можем до них дозвониться.

Юхнович замер. Если мне ничего не сказали об этом, отправив договариваться с Вишневецкой, – значит, идёт ещё какая-то игра, понял он. Паршивая игра – иначе мне бы выдали этот козырь. Или меня играют – решили разменять, как пешку? Врёшь, собака. Так легко меня не кинуть!

– Нет, Мирослава Адамовна, – тихо ответил Юхнович. – О студентах из Короны мне никто ничего не сообщал. Вы ведь понимаете – для моей, так сказать, миссии, эта информация оказалась бы отнюдь не лишней.