Книга Год Дракона, страница 238 – Вадим Давыдов

– О чём говорить с теми, кто таскает расчленённые трупы убитых вражеских солдат по улицам своих городов,обливая их бензином и поджигая, прыгая и визжа при этом от радости – вместо того, чтобы похоронить с воинскими почестями?! – рявкнул Майзель. – Взрослые люди так себя не ведут! Так ведут себя беспризорники, подростки, покинутые родителями и наставниками, сбившиеся в стаю маленькие, напуганные дикари! Они любую попытку начать с ними разговор воспринимают, как гопота: или ты испугался, или у тебя патроны кончились! Твоим парижским дружкам давно пора понять очевидное!

– Они мне не дружки, – отрезала Елена. – Если наши позиции по некоторым вопросам совпадают, это не значит, будто я с ними во всём и всегда согласна! С точностью до наоборот!

Татьяна с интересом наблюдала за их пикировкой, и в глазах у неё плясали весёлые искорки.

– Вы всегда так друг в друга вцепляетесь или только при старых приятелях?! Ах, – Татьяна хлопнула себя ладонью по лбу. – Леночка! «Мурена» – это же ты! Как же я сразу не догадалась!

– Внешность обманчива, – хмыкнул Майзель. – А она этим пользуется, да ещё и самым бессовестным образом!

– Кто бы говорил, – рассмеялась Елена, запуская пальцы в шевелюру Майзеля. – У, Драконище!

– Заросли паутиной, обленились, обабились, – осторожно освобождаясь, проворчал Майзель. – Где Наполеон, где Ньютон, где хотя бы Талейран, наконец?!

– Талейраны повывелись, одни толераны остались, – фыркнул Андрей.

– Толерашки, – поправила мужа Татьяна.

– Вот именно. Развели у себя в городах чуркистаны, любить и воевать разучились, только мешают работать со своими воплями о «демократии».

– В общем, чемодан без ручки, – и тащить неохота, и бросить жаль, – подвела итог Татьяна. – Чего ж ты с ними возишься?

– А с кем ещё? – пожал плечами Майзель. – Никакой другой цивилизации нет. За неимением гербовой, как говорится. Наука родилась в Европе, из этого источника мы все пьём, и придётся его расчистить.

– Дракон, ты злой, – заявила Татьяна и закатила глаза: – Кувшинки, лягушечки, рясочка – это же так романтичненько! Хочешь болото опять в родник превратить? Ну, так не удивляйся, – лягушки тебя ненавидят!

– Разумеется, – хмыкнул Майзель. – К тому же – я их на завтрак ем.

– Да, чувствуется, – интеллигенцию ты трепетно обожаешь, – сардонически улыбнулась Татьяна. – И, похоже, они тебе той же монетой платят.

– А за что их сильно любить? – удивился Майзель. – Самые гнусные нацистскиеидейки рождаются в умах именно интиллихентов – дураков с дипломами, научившихся гладко говорить и писать, правильно расставляя запятые! Они боятся, как огня, честного, справедливого соревнования, свободы духа и разума, и подталкивают к размежеванию. Поднимают со дна народной души всякую муть, раскачивают лодку, – лишь бы покрасоваться на страницах партийной печати, лишь бы проорать очередной громкий лозунг, на поверку оказывающийся непременно какой-нибудь чушью. С ними нельзя создать великую державу – они даже в своих стенгазетах не могут поделить редакторские обязанности! К чёрту, даже вспоминать о них не хочу – по крайней мере, сегодня.

– Это правда, – кивнула, хмурясь, Елена. – Вацлава тоже ненавидят, но Дракона – особенно. Как он смеет, жид, почему не марширует покорно в душегубку, а хлещет нас по мордасам нашим же знаменем?! Услышав это впервые, я – как правильно будет по-русски? – взбеленилась, вот.