Книга Год Дракона, страница 182 – Вадим Давыдов

Елена кивнула, чтобы не говорить ничего.

– Я встретила Вацлава на своём первом балу и полюбила в ту же секунду. Его привёл кто-то из золотой молодёжи, – мы, Милославские, за три поколения вполне вписались в британское высшее общество. Привёл, чтобы посмеяться – даже не со зла, а так – по сути своей натуры. Вацлав приехал учиться в Сэндхёрст, уже будучи боевым офицером, и, скорее, это он мог их чему-нибудь научить. Я узнала о его русских корнях случайно. Это меня вдохновило. Я долго искала, как к нему подступиться, – он меня покорил. Он совершенно не походил на светских мотыльков, окружавших меня с самого детства, – ещё и поэтому я втрескалась в него, как безумная. Уж такая я уродилась – белая ворона: всей душой ненавидела фальшь и фанаберию, пропитавшую насквозь весь наш дом, всё вокруг. И я ему написала по-русски письмо, и обратилась к нему по имени, которым его крестили, – Вячеслав. Он очень удивился – и пришёл на свидание. И я его уже не отпустила, – Марина негромко рассмеялась.

Улыбнулась и Елена, – королева в этот миг словно вернулась на четверть века назад, и помолодела прямо на глазах – на целую четверть этого длинного, страшного века.

– Он воин, рождённый стать великим монархом, – Марина накрыла ладонью руку Елены. – Я всегда это знала, но не потому убежала за ним на край света. А он долго не мог поверить, будто я способна стать настоящей женой солдата. Но я ему доказала, – Марина улыбнулась, вспомнив, наверное, что-то. – У нас уже были сыновья, когда нам пришлось искать убежища в Южной Африке. Возможно, он тогда только понял, как много мы друг для друга значим. И там мы встретили Дракона.

Марина опустила веки и покачала головой.

– Он был такой смешной – долговязый, сутулый, всё никак не мог привыкнуть к своему новому облику, новому телу. Ломалвещи, бил посуду, расстраивался из-за этого чуть не до слёз. Когда Вацлав рассказал мне о случившемся с ним, я, признаться, не поверила. Ты, вероятно, тоже, – но это правда. А потом он менялся – прямо на моих глазах. И становился Драконом. Я всё видела – видела это пламя, гудящее в нём. А Вацлав торопился научить его всему, что знал и умел сам, – ведь он был обречён.

– Обречён?! – переспросила Елена. – Ой, Марина. Прости. О чём ты?!

– У него была опухоль мозга, он умирал. Впрочем, внешне это никак не было заметно, – пока. Мы сразу сказали Дракону: ты должен выбрать для своего плана другого человека. Вацлав просто не доживёт. А он… Он сказал – рассосётся. И я ему поверила.

– Но это невозможно, – вырвалось у Елены.

– Конечно же, невозможно, – глаза у Марины подозрительно заблестели. – А что мне оставалось? Только поверить, – ведь спасти моего мужа, отца моих детей могло лишь чудо. Я понимала, – только безоглядно, во всём, поддержав Дракона, я получу хотя бы крошечный шанс. Через год на очередном обследовании врачи подтвердили: опухоль перестала расти. Без облучения, без химии, – без ничего. Никто ничего не понимал. А когда Народное собрание назначило экспертизу, и её провели, не обнаружили даже следа тумора. Даже следа не осталось, понимаешь ли ты это, дорогая?

– Марина, – Елена обхватила голову руками. – Марина. О, боже!

– Сказать тебе, что я пережила, когда об этом узнала? Боюсь, у меня не выйдет, – королева снова вздохнула. – Я была готова подошвы его целовать. А Дракон, – только плечами пожал: знаешь, как он умеет, – «Я ж говорил – рассосётся!» И как мы можем к нему – после всего – относиться? Я, например? Мы перед ним в неоплатном долгу. Если бы не это – разве взвалили бы мы на себя это бремя короны, разве смогли бы его нести?! Понимаешь, Еленушка?