Книга Год Дракона, страница 109 – Вадим Давыдов

– Вот, – согласно кивнул Майзель. – В том-то и фокус! Он пытается нас копировать, тем самым пороча. Он делает это, как тупица, как безнадёжный двоечник, сидящий по нескольку лет в каждом классе.

– Но у него нет таких средств, как у вас!

– Но у него нет и таких задач, как у нас! Он их и не может перед собой ставить, – правда, это тема для другой диссертации. В рамках тех задач, которые он пред собой – как будто бы – ставит, он уже давно должен был построить рай в одной, отдельно взятой – ну, хотя бы области. Но ничего подобного – двоечник-эпигон даже собезьянничать толком не в состоянии. Мало того – он в последнее время и сам начал гундосить: не мешайте мне, я провожу модернизацию по пражскому образцу. А результат у него какой – Прага, что ли?!

– Пружаны – его результат, – хмыкнула Татьяна.

– А я о чём? – подхватил Майзель. – Мундир напяливает, усы топорщит. Фуражку себе скроил – пикник под ней устроить можно.

– Я заметил – чем бездарней вояки, тем ширше у них головные «аэродромы», – усмехнулся Андрей.

– Ширее, – поправила мужа Татьяна. – Дракон, а курить у тебя можно?

– Можно, но нечего, – вздохнул Майзель. – Сигару я тебе не предлагаю.

– У меня есть, – Татьяна потянулась к сумочке. – Ну, так как? Это все претензии к «бацьке»?

– Не совсем. Список длинный, но есть неотложные пункты. Наши враги тянутся его руками к опасным предметам, которые ни при каких обстоятельствах не должны к ним попасть. А он из-за своей – не глупости даже, а инфантилизма– не в состоянии этого понять. Мы уже несколько раз перехватывали опасные грузы – через него из России – в адрес довольно неприятных персонажей. Пока это сельская самодеятельность, но когда перед носом у этих народных артистов помашут авансом в пару сотен миллионов, дело может запахнуть жареным.

– Так всё-таки русские…

– Нет, Дюхон. Это не русские как система. Это именно буйная частная инициатива. А поскольку бардак, то и спросить не с кого. И нам известно: кое-кто уже выходил на «бацьку» с «интересными» предложениями. Мы этого кое-кого прищемили, но мы не боги и не можем успеть везде и всегда. И лучше, как говорится, перебдеть. А что у него за инвестиционная политика, спрашивается? Непонятно кто получает доступ к стратегической инфраструктуре!

– Чему ты удивляешься? – пожал плечами Андрей.

– Удивляться тут, конечно, нечему – зелёный свет дают тем, кто согласен «откатывать», особенно наличными. Да хоть эту сделку с Хамидами по сотовому оператору взять. Теперь шейхи будут в каких-то десятках километров от наших границ свои антенны вывешивать?! Ну, это уж слишком!

– Это не инвестиции – это инвестуция, – хмыкнула Татьяна. – А ведь за художества пересидента-инвестутки нашим детям придётся расплачиваться. Ну, и что вы собираетесь делать? Валить его? Давно пора!

– Группа в полсотни бойцов лейб-гвардейской егерской бригады справится с этой задачей за час, – Майзель подвинул Татьяне пепельницу. – Но, понимаете, ребята, какая петрушенция, – это не наш метод. Мы никого не оккупируем, не топчем и не ломаем, не гнём под себя.

– Почему?

– Страхом можно добиться многого, но ненадолго. У страха такая особенность, – стоит уйти непосредственному воплощению страха, и сам страх пропадает. А ещё – страх калечит душу. И вместо людей получаются упыри, – вон, какая публика под «бацькиной» рукой ходит. Мы этого не можем допустить. Мы строим державу, а не сатрапию. Это принципиально разные конструкции, хотя тень они отбрасывают похожую.