Книга На обломках счастья, страница 48 – Татьяна Захарова

- Разве женщины служат? – просипела я.

- Она – маг. Была, - негромко добавил Томек и вернулся к изучению сопроводительных документов. – Магички служат.

Вскоре целитель отдал документы мне и сам занялся рассортировкой больных. Я же с трудом заставила себя сосредоточиться на бумагах. Женщину нашли в каких-то казематах, полумертвую. И сразу наложили стазис. Мужчину же гильгенцы выбросили на дорогу, где он чуть не умер от холода. Примечательно, что обе находки были в одном городе, что позволило предположить, что их содержали вместе. Документов при них не было, однако на их спинах было вырезано слово «астриец», поэтому наши воины не сомневались в их гражданстве. Стазис, как оказалось, мешал ментальному сканированию. Вследствие чего возникли сложности с установлением личностей. А вот обгорелого солдата смогли опознать. Как я поняла, его сначала облили чем-то горючим, а после подожгли. На крики прибежали сослуживцы и кое-как смогли сбить огонь. Были ещё несколько человек с ожогами, но им повезло больше, огонь потушили быстро, поэтому и степень была не выше второй, и процент поражения меньше.

После таких картин обычные огнестрельные раны смотрелись несерьезно, хотя многие из них были опасны для жизни.

Уже в операционной я не выдержала.

- А мы точно сможем всех вытащить? – спросила я у Томека.

- Если у меня хватит сил, - негромко ответил целитель. И окликнул Юстину. – Поделись жизненной силой с погорельцем.

- Но он же в стазисе, - возразила она, потупив взгляд. Понимала еёсостояние – на него даже дышать страшно, а как уж за руку взять я не представляла.

- Надо увеличить его шансы любым способом, - с нажимом произнес пан Томек. – Мы доподлинно не знаем, что передача жизненных сил в стазисе не происходит. Так что здесь брезгливость неуместна.

- Это не брезгливость, - вступилась я за медсестру, хотя возможно частично это была и она. – Страшно повредить ещё сильнее его руку.

Целитель посмотрел мне в глаза, перевел взгляд на Юстину. Тяжело вздохнул и подошел к обгорелому солдату. Снял стазис и сразу погрузил его в глубокий сон. А после аккуратно магией развернул правую руку ладонью вверх и начал исцеление. Процесс шел медленно, судя по наморщенному лбу Томека, он был, действительно, сложным. Но минут через двадцать на ладони образовалась тонкая розовая кожа. Целитель протяжно выдохнул и, вытерев пот со лба, наложил снова стазис. А после посмотрел на Эдиту. Она занималась раненным солдатом, разрезая на нем одежду.

- Готовь женщину к операции, - поторопил он её.

- Томек, я могу поделиться с вами силой. Дважды. Я умею, - напомнила я целителю. Пан Мыскевич слабо улыбнулся и кивнул.

- Позже...

И в этот момент Эдита вскрикнула. Мы одновременно обернулись, и тут же поняли, что её так ужаснуло. Она скинула одеяло и простынь, которым была укрыта пациентка. Синяки, синие, желтые, фиолетовые с чернотой были по всему телу, как и разрезы на коже, но к ним мы все привычные. А вот к одной отрезанной напрочь груди даже пан Томек не был готов. Он громко выругался и прикрикнул на Эдиту, чтобы та занялась своей работой.

- Что за звери? – выдохнула я пораженно. А перед глазами сухие строчки анамнеза: ожоги второй-третьей степени подушечек стоп, сложные, многочисленные переломы кистей рук, внутреннее кровотечение, разрыв селезенки, разрыв правого яичника, перитонит, отбитые почки, переломы ребер, многочисленные генитальные травмы. – А что у неё с кистями?