Книга На обломках счастья, страница 13 – Татьяна Захарова

– Я не хотела этого, - произнесла я и глубоко вздохнула, как перед прыжком в море. – Но смотреть, как Софи умирает от голода, я не могла. Поэтому следующим вечером после того отравления я пошла к старшему офицеру нашего сектора, Баргу фон Ларсену. - выдержать взгляд Арона было сложно, но я не могла позволить себе отвести взгляд. – Почему к нему? Просто я замечала, как он смотрит на меня. И да, он не заставил меня предлагать себя, взял всё в свои руки... На следующий день меня перевели на другую работу, помощником повара в нашу столовую для пленных. – Арон, зажмурившись, отвернулся. И со всей силы стукнул кулаком в стену. Ещё раз, и ещё. А я вздрагивала каждый раз, так словно он замахивался на меня. Переждав этот приступ в молчании, я продолжила рассказ. – Одной ночи Баргу было мало и...

- Тебе понравилось?.. – глухо спросил он.

- Что? – переспросила я, не в силах поверить в услышаное. Это всё, что его волнует?

Арон резко обернулся и испытующе посмотрел в мои глаза. - Тебе понравилось спать с Баргом?

Покачала  отрицательно    головой    и       попыталась       сглотнуть противный комок в горле. Не получилось.

- Нет, не понравилось, - глухо ответила я. – Ты ведь именно это хотел услышать? – Арон промолчал, но меня это не остановило. – Я насиловала себя каждый раз, не Барг меня насиловал, я сама, – именно так все было для Аннели первое время, так что я не соврала ни словом. Я всё же отвела взгляд, чтобы сморгнуть выступившие на глазах слезы. – Но человек привыкает ко всему, со временем привыкла и я, – опять же я не обманула, только чуть-чуть умолчала. Я глубоко вздохнула, набираясь сил перед финальным рывком, и снова заставила себя посмотреть в синие глаза. – Этой весной я заподозрила, что беременна. Барг не предохранялся, думал, что бесплоден... Когда пришел приказ о зачистке нашего концлагеря, солдаты решили оторваться напоследок. А Барг... он, видимо, не хотел, чтобы я мучилась, поэтому пришел убить меня собственноручно. От испуга я невольно выдала свое состояние. И он не смог убить своего ребенка. Вывел всех, кто был в столовой, из лагеря и, как я подозреваю, сбил погоню со следа.

После моих слов в комнате воцарилось тяжелое молчание на минуту, а может и все пять.

- Что стало с ребенком? – сипло спросил Арон, оглядев мою фигуру.

- Я его потеряла, - выдавила с трудом. Но подметив, с каким облегчением выдохнул Арон, исправилась. – Вру, – для большей убедительности ещё и головой покачала. - Его убили. – Не хочу облегчать ему жизнь и не буду. В синих глазах отразился вопрос: «Как?». И я не стала умалчивать. – Наши соотечественники решили, что гильгенское отродье не имеет право на жизнь. И совершили самосуд: кто-то меня толкнул, а другой... другой изверг пнул в живот. – Я всё же зажмурилась: эти воспоминания до сих пор жгли душу раскаленным железом, пусть даже были не моими. – Мы в тот день задержались на нашей заставе в ожидании проверки. Пан Домровский был занят... Кто-то из беженцев заметил мою беременность, а Марта, это женщина, которая была поваром в нашей столовой, проговорилась о том, как мы спаслись из дигонского лагеря. От боли я потеряла сознание, а когда очнулась, начались схватки.

Я поспешно вытерла слезы и взглянула на замершего у окна мужчину. Он явно не знал, как ему реагировать на эту часть рассказа.