Книга Звездокрыл, страница 61 – Маргарита Блинова

Решив, что сейчас не лучшее время для анализа, я выползла из-под брюха Дурмана и устало плюхнулась на свой брошенный рюкзак. Ядожал раскрыл крыло, заботливо прикрыв нашу десятку от настоящего ливня.

Пахло озоном, мокрой землей и древесиной. Поваленный рыже-серый ствол сосны валялся в стороне. Возле него стоял Кристен с неестественно прямой спиной и сжатым в руке переговорником.

Я покрутила головой,оглядывая место, куда нас выкинуло из межпространства, и внезапно узнала территорию. Это был не какой-то детский оздоровительный лагерь. Это был мой лагерь!

До сих пор помню «Галчонок», где много лет подряд проводила летние каникулы, пока была беззаботной школьницей. Помню отрядные песни, которые мы учили и пели по ночам вокруг костров. Помню игры, многих ребят, воспитателей и стену лодочного сарая, которую все называли стеной Отчаянных…

Кристен разжал руку, выпуская камень, и, легко перекрикивая грозу, скомандовал:

– Проверить снаряжение. Надеть плащи. Подготовить средства связи и фонари. Делимся на тройки. Наш сектор семь. Идем вдоль русла. Я и еще двое плывем на Дурмане по мелководью. Остальные двигаются берегом. Адриана…

Я вздрогнула, никак не ожидая, что мне будут отдельные поручения, и с готовностью вскинула голову.

– Ты идешь в лагерь и остаешься там, – припечатал Кристен.

Чувствуя, как сердце начинает стучать чуть громче от ощущения дикой несправедливости, я на секунду замерла, осмысливая сказанное, а после вскочила с рюкзака и решительно похромала к Кристену.

Нет!

Он не может удалить меня из поисковой группы!

– Кристен, я могу помочь!

Арктанхау сурово глянул на приближающуюся, точнее, прихрамывающую в его направлении меня и, кажется, вздохнул. Нет, а он чего хотел? Что я молча смирюсь с отстранением и с опущенным носом поковыляю в лагерь? Наивный.

– Да пойми, – набивала себе цену, – я же знаю этот лагерь как свои пять пальцев. Я четыре года подряд ездила сюда на все летние смены!

Северянин коснулся моего лба кончиками указательного и среднего пальцев, показал мне. Они были красными от крови.

– Ты ранена.

И только теперь я почувствовала, что лоб разрывается от тупой боли, по виску бежит вовсе не теплая капля дождя, а что-то другое. Вот и когда только успела? Неужели на земле валялась палка, а я не заметила?

Я вцепилась в его широкое запястье, как в спасительный круг, и посмотрела в глаза командира.

– В нашей группе я единственная фаорка. Будучи ребенком, я излазила здесь все, что можно и нельзя, и знаю эти места даже лучше воспитателей. Ты не можешь отослать меня из-за пустякового пореза.

Кристен бросил на меня долгий взгляд, в котором читалось очевидное: все он мог. И не только мог, но и вот прямо сейчас планировал сделать. К его чести, он даже пару секунд поколебался, прежде чем я услышала неизбежное:

– В пятидесяти метрах отсюда одноэтажное здание столовой, там разместили временный штаб. Иди туда, Адриана, пусть тебя осмотрят лекари.

В груди, подобно недавнему грому, взорвалось чувство глубокой несправедливости. Захотелось кричать, грозя кулаками небу, в сердцах пнуть ветку упавшего дерева, но я поступила лучше. Я сконцентрировала все это в глухую холодную ярость, сделала шаг навстречу Кристену и отчетливо и ровно сказала: