Книга Истинная: Вишневый Сад Попаданки, страница 58 – Инесса Голд

Боль пришла не извне. Она родилась внутри, в самом центре груди, там, где после исцеления Рэйвена пульсировала новая, едва заметная серебряная нить.

Сначала это было похоже на укол иглой. Тонкий, досадный. Я дернулась во сне, пытаясь отмахнуться от назойливого ощущения, укутаться плотнее в одеяло. Но игла превратилась в раскаленный гвоздь. А через секунду — в поток кипящей кислоты, который кто-то щедрой рукой плеснул мне прямо на оголенные нервы.

Я проснулась не с криком, а с судорожным вдохом, словно вынырнула с большой глубины.

В комнате было темно. Только слабый отблеск ночника выхватывал очертания шкафа и зеркала. Но в моей голове стоял оглушительный, нечеловеческий вопль.

Это кричал не человек. Так не кричат люди. Так кричит сама жизнь, которую медленно, садистски расщепляют на атомы.

«Мама... Больно... Горит... Мама!»

Это был не голос. Это была чистая эмоция, транслируемая прямо в мозг.

— «Алая Королева»... — выдохнула я, и собственный голос показался мне чужим, хриплым от ужаса.

Я вскочила с постели. Ноги запутались в одеяле, я чуть не рухнула на пол, но удержалась, хватаясь за спинку кровати. Сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь болезненными ударами в виски.

Мне не нужно было смотреть в окно, чтобы понять, что происходит. Я чувствовала это кожей. Я чувствовала, как рвется ткань реальности там, во дворе. Как чья-то чужая, злая воля вгрызается в плоть моего дерева.

Я подбежала к окну спальни.

То, что я увидела, заставило кровь застыть в жилах.

Снежная ночь перестала быть черной. Она окрасилась в ядовитые, болезненные тона. Задний двор, мой уютный, скрытый от глаз оазис, полыхал.

Но это был не тот честный, рыжий огонь, которым горят дрова в камине.

Вокруг «Алой Королевы» плясало грязно-зеленое пламя с фиолетовыми языками. Оно не давало света, оно словно высасывало его из пространства. Огонь двигался не хаотично — он сжимался кольцом, как удавка на шее.

А внутри этого кольца, под куполом красного марева, билось мое дерево. Ветки метались, словно руки утопающего. Листья сворачивались и чернели, не успевая опасть. Ягоды, мои драгоценные рубины, лопались, разбрызгивая кипящий сок, который тут же испарялся с шипением.

— Нет... — прошептала я. — Нет!

Марисса.

«Защитный контур»,— сказала она. «Стеклянная стена».

Лживая, завистливая тварь. Она поставила не защиту. Она поставила крематорий замедленного действия. Она знала, что делает. Она хотела уничтожить то, что не могла контролировать.

Я не стала тратить время на одежду. Схватила с кресла теплый халат, накинула его поверх тонкой сорочки. Сунула ноги в сапоги — прямо на босу ногу. Мех внутри кольнул кожу, но мне было все равно.

Я вылетела в коридор.

В доме было тихо. Слишком тихо для того, что происходило снаружи. Магия Мариссы, очевидно, включала в себя и полог тишины, чтобы никто не услышал, как умирает мой Сад, пока не станет слишком поздно.

Я бежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. В голове билась одна мысль: «Успеть. Только бы успеть».

Холл встретил меня темнотой. Я метнулась к двери, ведущей на веранду и задний двор.

Рванула ручку на себя.

Заперто.

— Что? — я дернула сильнее. — Казимир! Открой!

Никто не ответил.

Я нажала на засов. Он двигался свободно, но дверь не поддавалась. Она словно срослась с косяком. Я прижалась ладонью к дереву и отдернула руку — поверхность была липкой и холодной, как брюхо жабы.