Книга Караул! Яга сбежала!, страница 133 – Елена Артемова

— Сказать, что знаю наверняка — слукавлю. Но мыслишки есть, Яра. Кое-какие соображения.

Она перевела взгляд на Лешего, и тот, понимающе хрустнув суставом, кивнул.

— Мыслишки эти, — продолжила бабушка, — надо проверить. На деле. Для этого мне к его лесным чертогам надо, к тем самым мхам да кореньям, что только в лунном свете на старых камнях растут. Найти бутоны заветные, что морок снимают.

Я невольно выпрямилась в объятиях Кощея, усталость будто рукой сняло.

— Бутоны... морок? — прошептала я, и сердце забилось в предвкушении. А не про хвостоцвет ли речь идет?

Кощей, не сводивший с меня взгляда, уловил мгновенную перемену. Уголок его губ дрогнул в почти незаметной улыбке. Не говоря ни слова, он высвободил одну руку и извлек из кармана небольшой сверток, отданный ему на хранение.

— Хвостоцвет? — Бабуля одобрительно хмыкнула,бережно разворачивая сверток. — Смышлёная ты моя, внучка. Именно он.

Варвара Степановна развернула тряпку и высыпала содержимое на ладонь.

— Самый что ни на есть настоящий разрыв-трава для всяких чар, — с удовлетворением в голосе произнесла она, осторожно проводя пальцем по тоненькой ниточке, усеянной крошечными бутонами. — Да вот только… — она на мгновение замялась, косясь в сторону лужи, оставшейся от болотной ведьмы, — чует мое сердце подвох.

Леший насторожился, его ветвистая борода колыхнулась.

— Колдовской след чуешь?

— Не след, а привкус, — поправила бабуля, поднося сверток к носу и осторожно вдыхая аромат. — Ну да ладно, — она тряхнула седыми прядями, — Все утром. Устали все. По домам.

Тут же засуетились домовые. Микоша ловко спрыгнула с бока Буренки и, подбежав ко мне, сунула в руку тёплую ладонь.

— Держи, хозяйка. Без метлы-то как? — И она с важным видом вручила новенькую метелку, ту самую, на которой они с Феней предлагали мне полетать.

Феофан, тем временем, устроился на загривке у Буренки покрикивая:

— Но-но, рогатая, вышагивай бодрей! — Буренка фыркнула, развернулась и заковыляла в сторону леса, увозя на своей широкой спине болтающего ногами домового с подругой.

Леший коротко кивнул Кощею, тронул бабушку за локоть.

— Пора, тропа ждёт. — И они вдвоём растворились в лесной чащобе, порадовав тем, что на этот раз никакого урагана не случилось.

Я сжала в ладони сонного Карлушу, почувствовав под пальцами живое тепло.

— Домой, — тихо сказал Кощей, и Мрак помчал нас прочь от этого места. В сторону терема за рекой Смородиной, где так недосягаемо далеко ждала мягкая кровать.

Мрак мчал во весь опор, но даже, несмотря на его старания, я умудрилась по дороге задремать. Едва не выронив Карлушу, отдала пернатого Кощею и со спокойной совестью, прижавшись к надежному мужскому плечу, закрыла глаза.

Очнулась на мягкой кровати оттого, что почувствовала на себе внимательный взгляд. Открыла глаза и увидела склонившегося надо мной Кощея.

Медленно приподнялась на локтях навстречу ему. Кощей не отстранился, его рука нежно легла на мою щеку, большой палец скользнул по скуле, стирая остатки сна.

В его глазах, глубоких и темных, как сама ночь, отражался целый мир: бесконечная тоска одиночества, которую он носил в себе веками,сменившаяся любовью и нежностью. Наши губы встретились в поцелуе, не страстном, а нежном, как первое касание весеннего солнца. Поцелуй — признание в любви, не произнося ни слова. Поцелуй — обещание, что отныне и только вместе.