Онлайн книга «Встречная-поперечная»
|
— Получается, граф и тут мне фавор сотворил, — задумчиво произнесла Мария. — Два года тебя искали, а потом еще четыре месяца. Однако затем поперечные силы должны были тебя принять, одобрить. Иначе жить все равно не дали бы. Тут ведь такое дело… — тетя замялась. — Да говорите уже, рассказывайте. — Отец твой, брат мой Петруша, с младых лет жил с Поперечьем душа в душу. Мог в лесу целый день провести, являлся сытый, накормленный, довольный, гостинцыприносил: то дичь, то грибы с ягодами. Сам как-то изучил словеса, начал с нечистью изъясняться. Князь Левецкий его помощь в переговорах весьма ценил, говорил, избранный он, Петенька, прирожденный переговорщик. Мол, кровь заговорила, хотя мы, Осинины, очень дальняя ветвь вдольских князей Добрыниных. Но отец… — тетя как-то померкла лицом, словно на скулы, высокие, как у Маши, легли темные тени, — для него все Петрушины достижения были костью в горле. Не таким видел он своего единственного наследника. Они и прежде ссорились, но как Петр в возраст вошел, понятно стало: ни тот, ни другой не уступят, и в доме одном им находиться неможно. А когда уж брат жениться на незнатной надумал… Осинина замолчала, словно видела за пределами Машиного зрения. Слышно стало, как Марфуша гремит ведрами и что-то напевает. Запевку, догадалась Маша, от змей. — Петруша уехал, отец лишил его наследства, — продолжила Маргарита Романовна. — А он не унывал, в университет поступил на стипендию, работал, пока учился – карты составлять помогал. — И стал этнографом, — закончила Маша. — Дочь свою первым словесам научил, только мало успел… В горле у нее першило, и слезы стояли в глазах, готовые пролиться. Но не пролились, Маша их еще в детстве выплакала. — Примешь наследство? — Маргарита Романовна потянулась к ней через стол, взяла за руку и крепко ее сжала. — Ради отца. Не могу смотреть, как «Осинки» чахнут. — Роман Александрович, батюшка ваш, — Маша прокашлялась, с неловкостью забрав руку из тетушкиного ласкового захвата, — заключил какой-то договор с нечистой силой. И не обычной, а той, которую местное Поперечье страшится. Это мне кикиморы сказали, а нечисть врать не умеет. — Я не знаю, — Маргарита Романовна растерянно развела руками. — Он мне не рассказывал. Могу лишь сказать, что после изгнания Пети из рода Поперечье как с цепи сорвалось. Мстило за избранного. Что только нечисть ни творила, как только ни изгалялась. Отец одним только электричеством спасался. А потом… был один день, когда все как-то изменилось, перед самой смертью папеньки. Матушка была смертельно напугана, я же видела, но на все расспросы отмалчивалась. Сказала только, ей снился вещий сон, и попросила меня потихоньку начать поиски Петиной семьи. Когда отец умер, она составила завещание. А позже и с ней случилсяудар, и она слегла. Почти не говорила, бормотала только. Мол, клятву нужно выполнить, но страшного в том нет. Найдется защитник, спасет род Осининых. — Непонятно, — протянула Маша. Тетушка уехала, тепло попрощавшись, и Маша вышла на пригорок за домом. Лес колыхался рядом – руку протяни. Спуститься к лугу, обойти разнотравье по колее… а ведь можно и наискось, по траве, зеленой и сочной, несмотря на недавний августовский зной. Подходящие туфельки Маша с собой тоже прихватила – мягкие и еще крепкие, хоть и старенькие. В таких сам бог велел отправиться на поиски приключений… а, может, и не бог вовсе, а тот самый склад характера неуемный, о котором предупреждала маменька. |