Книга Тайны Калинова моста, страница 76 – Валентина Елисеева

Перед директором в полный рост встала дилемма: он не имел привычки лгать, а сказать правду не представлялось возможным. Наблюдая за тем, как он замялся, Василиса не сумела подавить улыбку. Елисей укоризненно сверкнул чёрными глазами, заметив её веселье, и начал лавировать по извилистому пути полуправды:

– Мы... нашли точки соприкосновения... и сумели прийти к согласию... Приятно пообщались, всё обсудили в кабинете, достигли взаимопонимания... Госпожа инспектор удовлетворилась моими усилиями по выполнению её запросов, и в итоге при повторной проверке сочла ширину нашихкоридоров допустимой.

– Неудачный выбор слов! – округлив глаза, еле слышно прошептала Василиса, подавившись от хохота. Недоумевающе приподнятые брови Елисея вынудили её зажать рот ладонью, чтобы не загоготать в голос, а директор сосновской школы ошеломлённо протянула:

– О, даже так... Но у нас нет молодых привлекательных мужчин в школе, нам-то что делать?! Наш семидесятилетний трудовик взаимопонимания точно не добьётся! Елисей Назарович, может, вы и за нас словечко замолвите, а? Инспектор через неделю вернётся проверить исполнение предписаний!

О, духи-хранители умеют краснеть? Надо же! И так гневно глазами сверкать? Она тут причём? Не она, запинаясь и явно подыскивая слова, толковала о согласии, приватной беседе в кабинете и удовлетворении запросов. У Василисы опять прорвались смешки, щеки стали пунцовыми, как спелый помидор, а когда директор с тяжким вздохом сказал в телефон: «Хорошо, я разберусь и с вашими коридорами тоже», у Василисы вырвалось:

– Не бережёте вы репутацию областного инспектора, Елисей Назарович! Ой, не бережё-ёёте... – И она с хохотом вылетела из кабинета, подгоняемая свирепо завывающими порывами ветра.

Занятия в институте шли с переменным успехом.

Доклад о полтергейстах сэру Анку она сдала вовремя, а на семинаре о бестелесных сущностях перепутала фантом с химерой к вящему недовольству преподавателя. Преподаватель не был жив уже полсотни лет, но это прискорбное обстоятельство не мешало ему муштровать молодое поколение. Важное и солидное институтское привидение, обучавшее некромантов ещё в бытность свою телесным существом, гневно высказалось, что путать фантом с химерой столь же опасно, как чистую воду с раствором цианида. Ибо фантом есть порождение человеческой фантазии, проецирование яркого художественного образа в нематериальную составляющую мира, тогда как химера – порождение хаоса. В качестве наглядного примера преподаватель вызвал в класс фантом Д'Артаньяна: яркий полупрозрачный образ в мундире мушкетёра, при шпаге и шляпе. Василиса мельком видела его в институтской библиотеке в секции классической литературы. Фантом дракона, вплывший в класс за героем Дюма, тоже видела – в секции, посвящённой магическим животным. Схожий фантом в вотчине Всемилы Ламиевны в школе вечно клянчил у неё сахар, припасённый для Галюси, но самым примечательным фантомом Лысой Горы был Готфрид – служака-охранник, один из образов бравого солдата Швейка.

Увы, чисто внешне химеры выглядели так же, как фантомы, причём (в отличие от фантомов, форма которых была неизменной) могли сотворить совершенно любой облик. Сквозь магические сети аура существа прощупывалась плохо, но сидящая в них химера прикидывалась Красной Шапочкой – логично было принять её за фантом! Та же логика подсказывала, что химеру такой силы, способную сотворить и длительно удерживать яркий, практически плотный облик, можно вырастить, лишь пустив ей на корм нескольких студентов. Отсюда следовал однозначный вывод, что таковая химера в институте обитать не может.