Книга Тайны Калинова моста, страница 7 – Валентина Елисеева

«Огромного огнедышащего змея невозможно содержать в маленькой бревенчатой избе, – напоминала себе Василиса, проходя сквозь двери в школьный коридор. – Если не отучить ее сейчас, то потом хуже будет! В воспитании драконов главное – последовательность, настойчивость и неизменность правил».

Однако уговоры не помогали избавиться от чувства вины. Но какие были альтернативные варианты? Самой поселиться в питомнике? Галюся без проблем согласитсяспать в вольере на соломенной подстилке только в том случае, если в этом же вольере (и на этой же подстилке) будет спать и Василиса. Но директор никогда не даст разрешения на постоянное проживание сотрудника в питомнике. Директор... Дыхание Василисы привычно сбилось, но громкое объявление по школе вмиг вернуло её в реальность.

– Прошу всех преподавателей школы собраться в учительской, – зазвучал со всех сторон директорский голос. – К нам едет районное начальство и желает пообщаться со всем коллективом. Идею повышающего коэффициента, зависящего от наполняемости классов, в правилах оплаты труда нам удалось похоронить, но господин Твердолобов явно горит новой оригинальной идеей. Боюсь, что и не одной. Дарья Моревна, русалочка наша, всем возмечтавшим сгинуть из школы на время присутствия в ней представителя управления я предусмотрительно заблокировал возможность любых видов внешних трансгрессий. Так что не тратьте усилий в бесплодных попытках просочиться сквозь пол и уйти подземными водами.

«Как удобно быть человеком! Мне нет нужды проверять стойкость своей маскировки под человека и экстренно уничтожать всё магическое», – думала Василиса, проходя по школе к месту сбора. После объявления о появлении Твердолобова ученики в коридорах спешно гасили висящие в воздухе яркие объёмные чертежи и картинки, которые показывали товарищам. Домовые прятались в стенах, с тихими щелчками исчезали отовсюду духи-уборщики, детишки-перевёртыши озабоченно осматривали себя и ощупывали лица, убеждаясь, что клыки не торчат и чешуя не проступила. Учителя в кои-то веки спускались на первый этаж по лестнице, с интересом осматривая не так давно постеленную на неё новую ковровую дорожку.

Из стены десятого кабинета выглянула призрачная голова нового историка, замещающего ушедшего в длительный отпуск Ворона Владовича Цепеша. Физически месье Франсуа Пьер Гийом Гизо пока оставался во Франции, в старинном аббатстве, принадлежащем его семье с середины XIX века.

Месье Гизо личностью был весьма примечательной. Родился он в конце семнадцатого века, увлечённо изучал философию Беркли, труды Адама Смита и Руссо, историю и юриспруденцию, а в конце века восемнадцатого горячо приветствовал Великую французскую революцию. Во времена Реставрации активно участвовал в политической жизни родной страны,опубликовал несколько крупных работ по истории Франции и Англии, возглавил правительство Франции. Боролся против рабства, развивал промышленность и строительство сети железных дорог, ратовал за всеобщее бесплатное образование.

Являлся создателем французской системы начальной школы: при нём за пятнадцать лет начали работать двадцать три тысячи начальных народных школ по всей стране. После краха Июльской монархии эмигрировал в Англию, затем – в Россию, возложив все свои чаяния на грядущую здесь революцию пролетариата. Участвовал в штурме Зимнего, прошёл Гражданскую войну и мытарства сталинских лагерей. В Великую Отечественную дошёл до Берлина и вернулся восстанавливать разрушенный войной Советский Союз. Его распад в девяностые годы вверг Гизо в глубокую депрессию, и философ-историк-революционер на четверть века улёгся в гроб в родную землю. После выхода из «отпуска» вёл жизнь отшельника в своём аббатстве, пока настойчивые просьбы руководства ОМИИ ПАСК не вернули его вновь в Россию. В текущий момент – в виде голографической ментальной проекции, пока не будут готовы все документы и во всех человеческих базах он не начнёт значиться Францем Петровичем Гизеевым, пенсионером из деревеньки Сосновый Бор.