Книга Бойфренд для Цесаревны, страница 288 – Олег Ростов

- Почему же ты тогда своего родного языка не знаешь?

- Во-первых, мой родной язык, это русский. Мои предки выходцы из Российской империи. Во-вторых, я бы знал испанский, но меня маленького вывезли из Аргентины. Вот и всё. Но президент Риверос сказал, что он подтвердит моё аргентинское гражданство. Ну а раз я аргентинец, тогда сам бог велел, владеть тут всем, что принадлежало моим предкам, причём заметь, не было украдено, а было построено ими. А вот вы все и ты персонально именно воры, раз хотели украсть чужое. Логично? Логично. Поэтому не будем лохматить бабушку. – Это выражение я сказал впервые. Алекс посмотрел на меня удивлённо.

- Как это, лохматить бабушку? – Спросил он.

- Лохматить бабушку, Алекс, в буквальном смысле этого слова, заниматься сексом с древней старухой, которая к этому делу уже абсолютно не пригодна. В переносном смысле, заниматься беспонтовым, то есть бесполезным делом, отклоняться от истины, врать как сивый мерин, пороть чушь, гнать откровенную лажу и туфту. Но ты, Алекс скажешь слово в слово, именно лохматить бабушку.

Алекс перевёл дословно. Анархист смотрел на меня шокировано. Ответил, что он не лохматил свою бабушку, а очень её любил. Парни из РОЗы услышав мои пояснения, ржали, как кони. Фрэнк начал у них интересоваться. Ему объяснили. Сначала он сам на меня недоумённо смотрел, потом до него дошло. Он тоже заржал. После повторил по-русски:

- Лохматьить бабюшька? – Я кивнул. Он опять заржал. Показал мне большой палец. Я взглянул на анархиста.

- Нет, гражданин мучачос, ты именно лохматишь тут бабушку, говоря о том, что надо всё взять и поделить. Чтобы кто был никем, тот стал всем. Поверь, такое не бывает. Если ты никто, то никем и останешься. А доставшееся на халяву добро просто банально пропьёшь или спустишь на гулящих баб. Поверь, это уже проверено и не раз. И вообще, у нас в России очень не любят революциЁнеров. И без разницы какой ты революциЁнер, анархист, социалист, коммунист, онанист… Не, это из другой оперы, короче какой бы ты не был ист, но не любят в России вас до полного безобразия. И я тоже. Знаешь почему? – Он отрицательно качнул головой. – Потому, что не только хотите всех ограбить, обокрасть, отнять, поделить, экспроприировать ипрочее, но так же потому, что вся ваша поганя шобла и шайка, хотите убить одну молодую, жизнерадостную и прекрасную женщину, которую я очень люблю. Её Императорское Величество, Романову Ольгу Николаевну. Бывшую Цесаревну, а сейчас Императрицу Всероссийскую. Я за неё вам, уродам, всем глотки перегрызу. Да, я тот самый Самарин, которого вам не удалось убить. Теперь настал мой черёд прийти за вами, упыри.

В этот момент из рудника стали выводить рабочих. Все они были грязные, в лохмотьях. У многих на лице и телах побои. Я взглянул на анархиста-социалиста.

- Значит всё должно быть по справедливости? А чего тогда рабочие в таком виде?

- Они не хотели работать на революцию.

- То есть, за бесплатно? Скажи мне, а для чего или вернее для кого эта революция делается?

- Для народа.

- А они, это не народ?

- Они предатели. – Похоже полностью конченный революциЁнер.

- С тобой всё ясно, как и с остальными. Ли, эти мне не нужны. – Я смотрел ему в глаза.

- Что, совсем не нужны?

- Нет. Ни в каком качестве. Посадят их в тюрьму, сбегут. Пусть не все, но кто-то и опять начнут тут партизанить и прочая ахинея. А оно мне не надо. Да и для остальных будет хорошим уроком, что моё трогать нельзя, если хочешь жить.