Книга Нить судьбы, страница 243 – Анна Азарцева

— Вы брали ее как рабочего ментала? — поинтересовался Виктор.

— Да, но как провидицу, об этом можно прочитать в документах. Ее талант ткущей из-за щитов очень слаб и всегда был своеобразной рулеткой: сможет или нет, если сможет, то — насколько уверенно… — равнодушно пожал плечами понтифик, как будто не придавая этому значения.

Зал забурлил, загомонил, обсуждая услышанное.

Алина вплотную прижалась к Марку.

— Чем это все грозит? — едва слышно спросила она его.

— Тебе — ничем, — он ответил так же тихо.

— А тебе?

Марк не ответил. Нечего было говорить. Совет высших вряд ли простит укрывательство ткущей и тайное ее использование.

Девушка поняла без слов. Коснулась слегка груди, где в тайном кармашке бюстгальтера лежала небольшая упаковка с наркотиком Пауля. Понадобится или нет? Лина решила попробовать обойтись без него.

— Отвлеки их, мне нужно минут пять, не больше.

Она прикрыла глаза. Проверила свои силы. Хватит, под самую завязку, но хватить должно. Сконцентрировалась, в голове всплыла река течений. Сколько их сейчас? Восемь, но только двеосновные. Слишком много второстепенных, надо отбросить лишнее, то, что с наименьшей вероятностью сбудется.

Осталось три. Но…самые сложные. И очень суровые.

Итого, в общей сложности — пять вероятностей.

Девушка открыла глаза и огляделась. Никто не обращал на нее внимания, Марк отвлек Совет на себя, начав новую перепалку с Гюнтером. На ткущую никто сейчас не смотрел.

Понтифик бросил на Лину взгляд и напрягся. Он понял, что она хотела сделать.

Мужчина слегка толкнул девушку в бок, чтобы сбить концентрацию. Лина открыла глаза и прошептала ему:

— Еще раз толкнешь, спать будешь на диване!

— Если ты сейчас это сделаешь, то мы спать будем вообще в разных странах! — еле слышно ответил ей так же понтифик, — Я — дома, а ты — в Колизее! Хочешь?

Лина удивленно глянула на мужчину.

— Ты пытаешься изменить реальности Совета Высших. Это будет расцениваться как открытое нападение! Тем более, что они не должны знать, помнишь?

Девушка прикусила губу.

— Не волнуйся, у меня есть чем ответить, — он ей слегка улыбнулся и повернулся обратно к Совету.

— Уважаемый Совет, — начал он со всей вежливостью, на которую был способен, — Ввиду того, что принадлежность мне находящейся здесь смертной подверглась сомнению, я хочу задать всем несколько вопросов. Если Гюнтер Рейнхарт с самого начала знал, что Ветрова — ткущая, то почему он не заявил об этом раньше, а ждал, пока я не объявлю на него Охоту? Почему, зная, что инициал я поставил на нее еще в ноябре, он обратился к Конклаву только сейчас, в июне? И последнее — даже, если предположить, что Рейнхарт не знал таланте этой женщины ранее, как он собрался защищать ткущую? Он не высший, а возвращаясь к оглашенному им в самом начале заседания документу, таких менталов должны опекать только прожившие более пятиста лет от обращения. Рейнхарту, как мне известно, нет и ста пятидесяти. Он слишком слаб для защиты ткущей.

Взгляды всех переместились на покрасневшего немца. Он понял, что проигрывает этот спор.

— Она — мое обещанное имущество! — набычившись, проговорил он.

— Ты не высший, ты не справишься с ее опекой! — ответил ему также Марк, — Ты не сможешь попросить даже помощи у своей семьи, я слышал, Эстебан изгнал тебя.

— Она должна быть моей!