Книга Особенности преддипломной практики, страница 155 – Анна Азарцева

И узрела я картину маслом. В тусклом свете ночника у стенызастыли две мужские фигуры в очень интересной позе. Мэльст придавил к стене несчастного Йонаса и скалой навис над ним. Парень подергивал тощими ножками, руками вцепился в железную хватку эльфа и безуспешно пытался высвободить горло. Лицо покраснело, глаза выпучились от ужаса, казалось, еще чуть-чуть и он на самом деле задохнется.

— Выкладывай, полутруп, чем накормил госпожу ведьму? — прошипел ильфариец. Камзол он бросил рядом с моей кроватью, груда дорогущего темного бархата валялась на полу, и сейчас высокородный паршивец красовался в белоснежной рубашке с завернутыми по локоть рукавами. Тонкую талию охватывал широкий кожанный пояс, на стройных ногах плотно сидели темные брюки. Красавец, чего уж там. Паршивейший, мать его ..., красавец!

— Ничего такого, — еле еле просипел Йонас, цепляясь за сильные жилистые руки у своего горла, — все было наисвежайшим.

— Наисвежайшим? — от тихого голоса Валосиреля даже мне стало страшно. Мужчина сдавил пальцы сильнее.

— Может она в таверне что-то не то скушала? — взвизгнул Йонас. Его лицо уже побурело, вот-вот кровь из глаз и ушей польется.

— В какой таверне, падаль? — Мэльст приподнял шеф-повара выше по стене так, что ноги несчастного парня оторвались от пола, — Госпожа ведьма — студентка арлитского университета, — от его спокойного, но пропитанного такой дикой злобой голоса, по позвоночнику пробежала жуткая дрожь, — Такая ядовитого скарла сожрет и попросит добавки.

— Наговариваете вы на нашу семью. Грех это! — простонала я, мигом представив тарелку с живыми шевелящимися шупальцами, слегка светящихся болотно-зеленоватым цветом. Морские гады они такие... гады.

Мэльст мигом повернулся ко мне. Бледное добела лицо со сведенными бровями, полу-безумные темные глаза, тонкий рот с бескровными губами. Я бы шарахнулась от этого монстра, но мне было слишком больно даже дышать.

Валосирель сбросил Йонаса на пол и повел над ним двумя пальцами, запечатывая парня в лиловый магический кокон. Тот схватился за пострадавшее горло и с силой вдыхал в себя воздух, слегка постанывая от боли. Его тощая грудь ходила ходуном, а глаза с ужасом следили за своим мучителем. Он попытался отползти в сторону, но кокон тут же среагировал, вспыхнув яркой молнией. Йонас по новой взвизгнул и тихо заскулил.

Ильфариец метнулся ко мне и уселся на край моей кровати.Протянул руку и осторожно, словно не веря самому себе, дотронулся до моей щеки, вытирая слезы. В его глазах плескалась невыразимая буря чувств, из которой я не смогла вычленить что-то определенное. Радость, сожаление, любовь, страдание, даже ненависть. Но ни во взгляде, ни в словах, обращенных ко мне, не было ни грана той злобной жестокости, которую Валосирель проявил к Йонасу.

— Очнулась? Наконец-то! — он бережно погладил меня по голове и от его прохладной ладони растекалось легкое успокоение и обезболивание, — Молодец, девочка моя! Умница! Значит, все будет хорошо! Значит, выживешь!

Валосирель заботливо, словно драгоценную вазу, приподнял меня за плечи в попытке объятия, но стоило мне поморщиться от боли, как он тут же уложил меня обратно на подушку:

— Ничего, моя ириль, ничего. Все пройдет! Пройдет! Не волнуйся!

— Я...

— Сейчас надо выпить вот это лекарство! — он взял с прикроватного столика какую-то бутылочку из темного стекла. Налил на ложку немного вязкой синей жидкости и поднес к моим губам. Мне даже говорить было больно, где уж тут возмущаться тем, что насильно поят каким-то ... Хм, а вкусненьким таким, сладеньким...Резко захотелось спать... Глаза закрылись в один миг и я снова ушла в темноту.