Книга Порочная луна, страница 92 – Си Джей Праймер

Может быть, именно поэтому я действительно обратил внимание, когда прошлой ночью меня охватило то странное ощущение неловкости; неприятное скручивание в животе и пульсация в задней части черепа, как будто что-то предупреждающе колотилось в запертую дверь в моем мозгу. Я был как раз в разгаре игры в цыпленка с бутылкой водки, обсуждая, стоит ли мне напиться до комы, чтобы забыть о безумии последнего плана моего отца, когда внезапно почувствовал этот странный всплеск тревоги. Это было настолько неприятно, что я отложил выпивку, чтобы взять свой компьютер, и то, что я увидел на видеопотоке, подтвердило, что моя причудливая интуиция не подвела.

Все, что произошло после этого, немного туманно. Хотел бы я сказать, что не спускался в подвал с намерением убить, но иначе зачем бы я схватился за пистолет? У меня нет привычки носить его с собой по дому, и я чертовски уверен, что не собирался использовать его на ней. Я точно знал, что делаю, когда засунул его за пояс, выходя из своей комнаты. Я знал, что Грифф и Адамс должны были умереть за то, что прикоснулись к ней своими грязными руками, и я знал, что буду тем, кто положит им конец.

Я убивал раньше. Через некоторое время ты теряешь чувствительность к этому, и отнятие жизни становится почти транзакцией. Я или они.Я каждый раз выбираю себя и не теряю сон из-за этого решения. С другой стороны, каждое убийство на моем счету до сих пор было убийством врага. Мне никогда не приходилось сомневаться, было ли правильным решением покончить с ними; Я просто нажал на гребаный курок.

Хотя ситуация прошлой ночью была другой, мыслительный процесс был таким же. Не имело значения, что Гриффин и Адамс также были охотниками в Гильдии. Не имело значения, что технически мы были на одной стороне.В тот момент они были врагами, поэтому я расправился с ними.

Однако сейчас я определенно дважды обдумываю свои действия, потому что кто-то должен ответить за то, что я сделал. Мой отец захочет объяснений, а я понятия не имею, что я собираюсь ему сказать. Убивать их ради защиты заключенной — предательство. Убивать их за неповиновение приказам — грубая чрезмерная реакция. Я, вероятно, мог бы избавить себя от множества неприятностей, если бы просто направил пистолет на себя и произвел третий выстрел, но тогда кто защитил бы ее?

Я неуверенно открываю глаза, мое ноющее тело протестует, когда я переношу свой вес, чтобы сесть, прислонившись к решетке камеры. У меня болит поясница и затекла задница. Бетонный пол, вероятно, наименее удобное место для сна, но я не мыслил рационально, когда принимал решение разбить здесь лагерь на ночь. Я не мог уйти. Тот же инстинкт, который предупредил меня, что она в опасности, заставил меня остаться и попытаться как-то исправить ситуацию, и хотя я не знаю ни чего о том, как утешить кого-то, я вспомнил, как простое присутствие после ее панической атаки в душе, казалось, помогло.

Я не уверен, сработало ли это на этот раз, но когда я обхватываю шею руками, чтобы убрать изгибы, и смотрю рядом с собой, она все еще там, по другую сторону решетки. Она тоже проснулась и не сдвинулась с того места, где я видел ее в последний раз. Она просто смотрит в мою сторону, пристальным взглядом своих глаз цвета виски изучает меня, как будто пытается сложить кусочки головоломки вместе.