Книга Замуж по ошибке, или Безлимитные неприятности, страница 90 – Татьяна Михаль

Граф приблизился ко мне и толстым пальцем приподнял за подбородок моё лицо.

— Кротость и стыдливость тебе к лицу, Элизабет, — произнёс он довольно, и на толстом лице расплылась ехидная улыбка. — А я ведь говорил, что ты приползёшь ко мне. Говорил? Напомни-ка.

У-у, сволочь!

Глядя в водянистые бесцветные глаза и подавляя желание дать ему кулаком в морду, прошептала, добавив голосу раскаяния:

— Да, Ваша Светлость, вы говорили, что я приползу к вам. И вот она я... Чувствую вину за своё ужасное поведение... Но вы же простите меня, правда?

Сцапала его за руку и прижала к груди. Итан чуть дёрнулся, но тут же с удовольствием растопырил ладонь, обхватывая мягкую плоть. Меня чуть не вырвало.

Мною овладел неистовый гнев: всё поплыло перед глазами, и я едва не бросилась на него, чтобы схватить за горло мерзавца, что так бесстыдно ведёт себя с леди, подлостью и коварством обманул меня и моего дядю. Но я вовремя справилась с собой, хотя было желание вытащить шпильку с ядом и вонзить её в мерзкого толстяка.

С нарочитой медлительностью (ох, чего мне это стоило!) я любезно улыбнулась графу и произнесла:

— Так что же вы скажете, милорд? — и добавила с придыханием: — Итан...

Всё, граф поплыл. Его глаза осоловели, руки вспотели, он стал чаще дышать и потому быстро сказал:

— Да-да... Да, Элизабет. Я тебя прощаю и помогу. Ты больше ни в чём не будешь нуждаться. И обещаю тебе, моя радость, я сделаю всё возможное, чтобы твой абсурдный брак с этим проклятым изменникомпризнали недействительным. Тогда Джона Моргана, наконец, казнят, ты станешь моей невестой и моей супругой.

Пришлось сильно прикусить язык, чтобы раньше времени не выругаться и не облить сволочного графёнка проклятиями. А как хотелось! Но рано. Время не пришло.

Толстяк, не ведая о моих мыслях, любовно гладил мои руки своими влажными руками, крылья его носа возбуждённо вздрагивали, а взгляд лихорадочно блуждал по моему декольте.

Бррр... какая же мерзость! После этой встречи попрошу Джона отмыть меня с маслами и самой жёсткой люсфой, искупать в кипятке, и ещё «почистить» магией.

Граф, наконец, очнулся и, продолжая держать мою руку в плену своей потной ручонки, повёл меня в соседнюю комнату. Это была спальня. Огромная. Бордовых и красных оттенков и украшена золотом. Богато, но безвкусно оформленная и обставленная комната могла вызвать обморок у любого нормального человека. У меня тут же в глазах зарябило от яркости и аляпистости, голова тоже закружилась и если бы не рука графа, пошатнулась бы и упала. И сладкий запах благовоний с ещё большей концентрацией мог реально лишить меня чувств. Всего в этой комнате было много: обилие золотых украшений, нелепые картины заняли всю стену напротив кровати. От лицезрения этих полотен у меня тут же заалело лицо.

Напротив гигантской кровати стоял накрытый на двоих стол. Яства вызвали во мне брезгливость и тошноту. Зажаренный целиком поросёнок с яблоком в зубах не взывал к романтике.

Граф совсем не умеет ухаживать за женщинами. Или он думал, что все женщины глупы и вид стола с очень жирной и вредной пищей в таком огромном количестве, что уже ножки скрипят, и он вот-вот рухнет, вызовет у них приступ внезапной любви?

Мы приблизились к столу, слуги услужливо отодвинули для нас стулья. И стоило мне занять своё место, как я ощутила вибрацию в ногах. В оба каблучка моих туфель артефактор спрятал магические устройства — там, где есть сильные помехи, артефакты начинают предупреждать вибрацией в каблуках. Ни слуги, ни граф не заметили, кроме меня.