Книга Злодейка в быту, страница 102 – Мстислава Черная

— Чтобы выпить с лепестков слезу орхидеи, — поясняет он и, прежде чем я успеваю задать очередное «зачем», продолжает: — Чтобы гармонизировать потоки чистой и искаженной ци в твоем теле, потому что иначе процесс разрушения твоих энергетических структур не остановить. Благодаря тому, что ты побывала за гранью и получила своего рода иммунитет, процесс идет очень медленно, но идет. А я не собираюсь терять тебя так легко, Лин’эр.

— Почему? Разве ты не хочешь избавиться от печати?

— Зачем? — Кажется, теперь его очередь.

— Чтобы вернуть свободу.

— Зачем? — продолжает он.

— Ну…

— Не знаешь? Вот и я не знаю. Моя госпожа, мне всё нравится. — И улыбка обезоруживающая, затмевающая любые возражения, чарующая.

Неужели сладкие обещания правда? Печать не позволяет Шаояну ни вредить мне, ни лгать напрямую, ни умалчивать с дурными намерениями. А разве он что-то умалчивает? Он сказал совершенно ясно — ему всё нравится.

А что «всё»?

Мои сомнения медленно тают, и я направляю в основание бутона слабый ручеек ци. Энергия молниеносно впитывается, ци растекается по прожилкам, отчего продольные линии обозначаются резче и приобретают багряно-фиолетовый оттенок. Чашелистики плавно раскрываются, обнажая искристо-снежные, словно с бриллиантовым напылением, лепестки белой орхидеи, в сердцевине которой переливается прозрачная капля размером с крупную вишню.

От орхидеи пахнет грозой и зимней свежестью одновременно, но не успеваю я удивиться чуду, как лепестки по краю начинают жухнуть, скукоживаться. Времени на сомнения больше нет. Я приподнимаюгибнущий бутон, запрокидываю голову, и прозрачная драгоценность падает мне на язык.

Словно ментоловый леденец с перцем чили. Я сглатываю, но вкус во рту остается. Меня бросает в жар и холод одновременно, и я вдруг начинаю ощущать две противоборствующие силы в своем теле — ци и ша-ци. Как я раньше не замечала⁈ Я со всей ясностью осознаю, насколько натянуты мои энергетические каналы. Еще немного — и лопнут. На этом моя третья жизнь закончится, а перерождение покалеченной души будет печальным… Не хочу родиться морской свинкой или волнистым попугайчиком! Меня передергивает.

А еще голова начинает кружиться. Я хватаюсь за подлокотник, но все равно теряю ориентиры в пространстве и сползаю с кресла прямиком в объятия Шаояна.

— Моя фея…

Он действительно назвал меня точь-в-точь как флейтист или мне мерещится?

Я хочу переспросить, но Шаоян целует, и очередное странное совпадение перестает меня интересовать. Я обвиваю руками шею своего демона. Раз уж он так настойчиво называл себя моим наложником, то почему я должна отказываться? Условности, принятые в человеческом обществе, для меня, ступившей на путь самосовершенствования, больше не имеют значения — мне больше не нужно беспокоиться о возможном браке.

Уткнувшись мне в шею, Шаоян шепчет, какая я восхитительная, обворожительная, как свожу его с ума, как захватила все его мысли и чувства, как он хочет быть со мной. Не выдержав, я опускаю ладонь под ворот его рубашки, веду пальцами вдоль позвоночника, едва дотягиваюсь до лопаток, но и этого хватает — Шаоян всхлипывает сквозь сжатые зубы.

— М-м-м?

— Лин’эр, ты переоцениваешь мою выдержку.

— Скорее, это ты недооцениваешь, насколько далеко я готова зайти, — фыркаю я, одновременно разбираясь с завязками-застежками и наконец лишая Шаояна части одежды.