Книга Сердце тьмы, страница 53 – Елена Сокол

Он не пытается догнать или поймать, просто медленно идет за мной. Знает, что я никуда не денусь потому, что это его сон, и тут действуют его правила.

– Перестань, – злюсь я.

Но выходит беспомощно, жалобно. Еще и дурацкий дождь, словно слезы, режет глаза и растекается влагой по лицу.

– Идем, я тебя согрею. – Микке не пытается надсмехаться, глядя, как я, промокшая, карабкаюсь вперед и вверх по здоровенным камням. Он вполне серьезен. – Нея, я ведь настойчив и всегда добиваюсь своего. Хватит упрямиться!

Но я цепляюсь, карабкаюсь, затем бегу дальше, не чувствуя ног. Бегу, пока не заканчиваются силы. Бегу, пока не просыпаюсь.

Глава 18

На улице уже светает. Уснуть у меня точно больше не получится, поэтому я решаю встать с постели и привести себя в порядок. В этих снах с Микке все ощущается очень реальным, в том числе и опасность. Чувствуя необходимость поделиться с Анной своими тревогами на этот счет, я спускаюсь проверить, не проснулась ли она уже.

Но цыганка лежит на диване в гостиной: уснула прямо в одежде, укрывшись пледом. Рядом на столике – пепельница, чашка с недопитым кофе и телефон. Наверное, допоздна ждала чьего-то звонка.

– Не мучай парня, выдай ему уже ключи. – Бормочет она, когда я прохожу мимо гостиной на цыпочках.

– А? – Останавливаюсь.

– Лучше спать в доме, чем под дверью.

Я растерянно плетусь к заднему входу. Заглядываю через окошечко наружу и убеждаюсь, что на веранде сопит огромный медведь.

– Поставлю чайник. – Тихо говорю я Анне, крадясь мимо гостиной в сторону кухни.

Включаю на кухне свет, варю кофе всем нам, разливаю по кружкам. Беру две из них с собой, а также захватываю с диванчика лоскутный плед.

– Свежий горячий кофе ждет на кухне. – Шепчу я, проходя мимо гостиной, но в ответ раздается лишь храп.

«Ну, пусть еще поспит», – и, улыбнувшись, иду дальше.

Приходится изловчиться, чтобы с двумя кружками в руках открыть замок и выйти на веранду.

– Ничего себе охранник. – Говорю я с усмешкой. – Даже не реагирует на шум.

Закрываю ногой дверь, обхожу медведя и сажусь на верхнюю ступень лестницы, ведущей во двор. Ставлю кружки на пол рядом и поворачиваюсь к медведю.

Он смотрит на меня, приоткрыв один глаз.

– Ну, же, давай. – Поторапливаю я. – Пить кофе в человеческом обличье будет гораздо удобнее.

Медведь с шумом выдыхает – будто не согласен. Листья горшечных растений, расставленных на полках, дрожат от его дыхания.

– Я принесла тебе плед, стесняться не придется. – Улыбаюсь я.

Он фыркает, я явно его насмешила. «Бьорн» и «стесняться» – вещи несовместимые.

– Мне отвернуться? – Спрашиваю, когда медведь начинает подниматься.

Места на веранде сразу становится катастрофически мало. Мне приходится поднять обратно кружки – мало ли что.

– Фрр! – Он упирает лапы в деревянный настил и, покачнувшись, опускает огромную голову вниз.

Никогда не привыкну к этому зрелищу. Шумно выдохнув, медведь дергается всем телом и издает подобие человеческого всхлипа или стона. Его когти вытягиваются,со скрипом впиваются в доски. Подняв спину, он вытягивает лапы и прогибается вперед – будто его тошнит, а затем, изогнувшись еще сильнее, сбрасывает шерсть, оголяя кожу.

Прихватив кружки, я отхожу в сторону. Метнувшись в сторону газона, медведь спрыгивает со ступеней и начинает дергаться всем телом, точно собака после купания. Части медвежьего черепа и костей отлетают в сторону и валятся на траву, словно требуха. Как и в прошлые разы, выглядит это отвратительно, но нужно признать: Бьорну удалось приспособиться, и обращение теперь выходит более быстрым и чистым. На его теле почти нет крови и остатков медвежьей шкуры, хотя возле ног вся трава усеяна ими.