Книга С мейсе Райкконен что-то не так, страница 140 – Анна Ледова

– Давай! – скомандовала я трубачу. – Сейчас! Самый низкий звук! Или как их там правильно… Ноту, во!

Музыкант с силой впечатал инструмент раструбом в стебель хлопуха, зажал какой-то клапан и, набрав полную грудь воздуха, приложился к мундштуку. Я поздно сообразила, что следовало бы заткнуть уши…

Но… ничего не услышала. Не получилось?.. Зря старались?

А потом кожей ощутила лёгкий гул. Даже не гул, а бесшумную вибрацию с всё возрастающей амплитудой. По листу хлопуха прокатилась волна, и звук, отражаясьвнутри от стенок гигантской трубы, наконец вырвался наружу.

Зацепил он дракона или нет – было неясно. А мраморная тварь уже снова нацелилась на площадь, взревев… Как вдруг рёв оборвался, а дракон завис в воздухе метрах в ста над нами.

«Крэ-э-эк!» – раздался невыносимый скрежещущий звук. И по гладким мраморным крыльям зазмеились трещины. И по огненно-рыжему брюху, и по хвосту… Хрустнула и переломилась шея у левой головы… Сам дракон ещё каким-то чудом держался в воздухе.

– Да твою ж мать… – оцепенела я, сообразив, что произойдёт дальше.

Тварь в ближайшие несколько секунд рассыплется на части. Купола над площадью больше нет. Маги, включая Эрика, полностью обессилены. И тонны каменных глыб с трёх мраморных карьеров, что магия призыва слила в монолит, рухнут на несколько тысяч горожан, собравшихся на площади…

– Нет… – прошептала я, глядя, как обламываются когтистые лапы.

– Нет, – отступила на шаг, яростно мотая головой и не веря в то, что сейчас произойдёт.

– Нет!!! – заорала я, чувствуя, как дрожь воздуха передаётся мне, заставляя конечности отчаянно зудеть.

Так вот ты какая подлая, судьба-хренотьба… Снова не оставляешь мне выбора? Вернее, выбор есть: меня-то обломки здесь не достанут. А вот всех остальных… И Эрика, и Агату, и Скоропута. И бедную принцессу, лишённую самого дорогого – семьи. И даже Мими… И ещё тысячи людей… Для спасения которых может быть лишь одна цена – самая дорогая. А ничего дороже собственной жизни у меня нет… Соглашусь ли я её заплатить – вот какую дилемму мне снова подкинула судьба…

– Да в задницу!!!.. – заорала я. – Подавись ты своим выбором, пророчество дебильное! А вы, каменюки, убирайтесь туда, откуда взялись! Хоть крошка кому-то на голову прилетит – пожалеете у меня! Воскресну и в песок перетру! Червей-камнеедов из Виндеи выпишу! Жрацене скормлю! Брысь! Вон!!.. Возвращайся в небытие, тварюга хвостатая! На том свете разберёмся, а у этих, на площади, чтоб ни один волос с головы не упал!..

У меня помутилось перед глазами – это мои же слёзы их застили, но я продолжала орать, взывая к мирозданию, богам, судьбе и всем известным мне силам… Пока не лишилась собственных, впервые в жизни потеряв сознание.

Придя в себя, я осторожно приоткрыла один глаз и осмотрелась, насколько позволял обзор.

«А недурственно для того света, – одобрила я загробный интерьер. – Немного вычурно, но со вкусом».

Я лежала на широкой кровати, разглядывая резную колонну балдахина       и сдержанный рисунок шёлковой туали, перехваченной серебряным витым шнуром. Спальня была просторная, воздух в ней свежий, наволочка приятно пахла – лежала бы себе и лежала. А, собственно, почему бы и нет? Торопиться мне больше некуда.

Тихо скрипнули двери, и в комнату вошёл мужчина. Назвать его стариком язык не поворачивался, но и в отцы он мне не годился – был старше моего родителя лет на пятнадцать. Ближе к возрасту Скоропута. Только Всевидящее око походил на раздобревшего матёрого медведя, а этот скорее на мудрого седого ворона.