Книга Безумная вечеринка зомби, страница 104 – Джена Шоуолтер

Мы уничтожили этих зомби месяц назад, а теперь они вернулись? «Невозможно».

Это даже не самое худшее.

Когда меня укусили, красное пламя смешалось со свежей порцией токсина, и я почувствовала присутствие каждого охотника поблизости и даже нескольких за пределами кладбища. Все остальное потеряло значение, кроме голода, с которым невозможно бороться.

Я хотела есть. Насытиться.

— Я очнулась, — шепчу я, изо всех сил стараясь скрыть свой ужас.

— Как ты себя чувствуешь? — Лед ставит меня на ноги.

Мы у входа на кладбище, где стоит разбитый фургон и нас ждет грузовик Льда.

— Мне больно, но я рада, что жива.

Наши тела лежат вокруг машины, и один за другим они приходят в себя.

Джастин приезжает на новом фургоне, и мы забираемся внутрь. Все, кроме Льда.

— Куда… — начинаю я.

— Я останусь, чтобы помочь Риверу, — говорит он.

— Я тоже останусь, — говорю я. Не хочу с ним расставаться. Он ранен.

— Ты не видела себя. — он слегка улыбается мне, протягивает руку и сжимает ее. — Тебе нужна медицинская помощь.

— Но… — но он уже уходит. — Тебе тоже, — неуверенно заявляю я.

Джастин доставляет нас в особняк, где новобранцы помогают добраться до бывшей гостиницы на нижнем этаже, превращенную в импровизированную больницу. Один из новобранцев учится в медицинском университете, другой — в школе медсестер, и Вебер отдает им приказы. Нас осматривают по очереди, сначала тех, кто в худшем состоянии.

Как только Гэвинуи Али оказывают медицинскую помощь, Вебер сосредотачивается на мне. Меня перевязывают и, считают, что я «иду на поправку», но я не могу успокоиться, пока Лед не входит в дверь.

Он осматривает комнату и его взгляд останавливается на мне. Мое сердце учащенно бьется, когда он приближается ко мне. Хоть мне и больно — из-за отказа от обезболивающих, чтобы не ослабнуть и не заснуть, — я встаю и подкатываю к нему каталку.

Лед садится, не возражая.

— Где Ривер?

— Как только мы соединили души с нашими телами, он уехал.

— Правильно сделал. Теперь не смей двигаться, — говорю я. — Я серьезно.

— Поверь. Я никуда не собираюсь уходить.

Я собираю дезинфицирующие средства, которые, как мне кажется, понадобятся. Как можно бережнее стираю кровь с его лица. Должно быть, у него в грузовике хранилась футболка, потому что на нем надета новая.

— Есть какие-нибудь раны, которых я не вижу? — по какой-то причине этот вопрос заставляет меня покраснеть. Я никогда не краснею.

— У меня под футболкой есть несколько штук. — он не двигается, просто сидит, не сводя с меня пристального взгляда, такого пристального, что кажется, будто Лед видит меня на сквозь.

Я сглатываю.

— И чего ты ждешь? Снимай ее.

— Ну, раз ты настаиваешь. — он берет футболку за воротник и стягивает ее через голову.

У меня что, язык высунулся? Слюни потекли?

Моему взгляду открывается мускулистое тело. А его татуировки! Господи. Я молю о пощаде. В центре его груди изображено человеческое сердце, пронзенное снизу множеством кинжалов.

На рукоятке каждого — имя. Бутс. Даки. Анкх. Трина. Хаун. Круз. Уиллоу. Розы растут из верхушки сердца, стебли извиваются и переплетаются до самых плеч, где распускаются бутоны. Между колючей листвой стелется туман, в центре которого расположено имя — Котенок.

Я очищаю его от грязи, пота, слизи зомби и крови, и мой румянец разгорается на несколько тысяч градусов. Дрожа, обращаю внимание на его руки, гораздо более безопасную область, и татуировки на запястьях. На руках свежие следы от укусов З, грубые и кровоточащие, и я смазываю каждый мазью, прежде чем наложить повязку.