Книга Среди гроз и теней, страница 168 – Анна Бруша

Я с подозрением взглянула на целителя, но, кажется, он говорил без всякой задней мысли.

Оставалось только почтительно поклониться, притворившись, что я польщена такой оценкой.

К счастью, мой ответ на первоначальный вопрос не слишком его занимал, и Ньёд уже принялся рассуждать о том, сколько интересного он надеется обнаружить в Миравингии, начиная от работы человеческих целителей до «миленьких традиций», свойственных сельской местности.

Я вышла под благовидным предлогом и в своей комнате привалилась к стене.

* * *

Низкое серое небо давило сверху, облака двигались медленно, прогибались под тяжестью воды, которую несли в себе. Ветер шуршал пожухшей травой на холмах. Раскисшая дорога тянулась между длинными приземистымизданиями. Под навесами высились горы костяной муки и сушились шкуры. Изредка попадались черепа животных. Двое троллей тащили мешок, по форме напоминавший тело.

– И где он? – спросил один. – Он должен был нас встретить.

– Ждать здесь…

Тролли перехватили свою ношу поудобней.

– Нет. Давай оставим его и просто уйдем.

– И все-таки не по-тролльи как-то. Надо было похоронить.

– Что? Ты еще рассуждаешь над этой падалью? Он не был настоящей Тенью. И даже троллем-то не был!

Они бросили мешок на краю ямы, полной костей и полусгнивших коровьих туш. Повсюду скалились черепа, белели арки ребер.

Трудно представить вонь, которая там стояла.

– Пойдем отсюда, – сказал тролль и столкнул тело в яму.

Могильщики удалились.

Я продолжала смотреть, не веря, что они решили так поступить с Люком. Ни достойных проводов, ни похорон. Аму Вайо мстили ему за унижение даже после его смерти. В некотором смысле он победил их.

Начал накрапывать мелкий холодный дождик.

Хороший знак. Сами небеса плакали по нему, горюя и темнея от творящейся несправедливости.

Никого нельзя судить из-за крови, текущей по жилам, только по поступкам. Ни человек, ни карлинг, ни тролль не может отвечать ни перед кем за то, что родился.

Я продолжала смотреть, раздумывая, можно ли как-то исправить и похоронить Люка, как полагается.

Мешок пошевелился.

Нет. Не может быть.

Показалось.

То ли ветер шевельнул ткань, то ли дождь.

Но теперь мешок задергался весьма заметно. Он покатился в яме, кости хрустели под весом тела. Ткань разорвалась, и из нее высунулась рука с татуировкой в виде крылатого змея.

Шов все больше и больше расходился. И на этот раз показалась голова.

Люк выбирался из савана, словно младенец из утробы.

И, как и положено новорожденному, одежды на нем не было.

Первой моей мыслью было то, что его изменила бездна, но когда первое потрясение уступило место разуму, я смогла заметить, что глаза у него – совершенно обычные. Они не горели ни зловещим красным, ни отливали желтым, чернота из них также ушла.

Люк глубоко вздохнул и огляделся.

Нет. Определенно он не был похож на мертвяка.

Тот яд, что он выпил…

Возможно ли, что это был тот самый состав, который он готовил для меня?! Это многое бы объяснило!

Значит, все-таки за его обещаниями было что-то настоящее, а не просто слова. Я почувствовала странное удовлетворение, нопри этом ужас. Он хотел обречь меня на такие мучения: я легко припомнила подробности – и пену на губах, и выгнутую до хруста костей спину.

Проклятье! Это было бы ужасно.

Люк попробовал встать на ноги, но тут же упал. Он обернул мешок вокруг бедер и начал карабкаться из ямы.