Книга Среди гроз и теней, страница 111 – Анна Бруша

– Нельзя, – соглашалась я.

Меня тревожило противостояние наложниц с надзирателями. Маги вновь вернулись к разговорам и увещеваниям, но теперь они обращались не к наложницам, а к королю и аристократам, а также их союзницами стали благородные тролльчанки-жены.

Они воспользовались возможностью нанести урон извечным соперницам и улучшить свои позиции. Жены написали прошение к королю и магам, чтобы разрешить им носить роскошные наряды: «для укрепления уз брака, дабы избавить честных мужей от бессовестного соблазнения». Ношение же драгоценностей и шелков для благородных девиц объяснялось необходимостью выходить замуж. Потому что, как ни трудно это признавать, но «порой даже внимательный мужской взгляд, дабы рассмотреть добродетели, нуждается в увеличительном стекле, коим служит платье и умеренное количество пудры и помады». А вот наложниц стоило, по их мнению, если не извести полностью, так как зло не может исчезнуть с лица земли, то ограничить. И в идеале заставить ходить в рубищах и с подпаленными волосами.

Но это никто не воспринял серьезно.

Тролльчанки знали: проси больше, и получишь ровно столько, сколько желаешь.

Поползли разговоры о разврате, который стоит прекратить. О расходах наложниц, которые хорошо бы урезать. О том, что яло эманта слишком уж свободно перемещаются по городу, «выставляя себя напоказ». Вспомнили, что наложницы не являются благородными по крови…

Я старалась внимательно следить за магами в своих видениях. Даже узнала, когда у них происходят собрания, где эти ученые мужи вели длинные и запутанные диспуты о порочности женской натуры.

Моей союзницей в этом стала Гитте. Несмотря на то, что надзиратели видели в женщинах источник бесконечной опасности, магам нужно было есть и желательно вкусно, а их коричневые мантии нуждались в стирке, не говоря уже о таких приземленных делах, как мытье полов, смахивание пыли и чистка каминовот золы.

Нельзя одновременно объявить войну порокам и плакать на кухне, нарезая лук. Поэтому надзиратели были окружены тихими женщинами, выполняющими за них всю необходимую работу.

Гитте легко подружилась с ними. Маги были бы поражены, сколько слышат эти создания, пока прислуживают. А главное, для них стало бы совершеннейшим открытием, как много они подмечают и какие выводы делают.

Для меня сначала такая «слепота» была удивительна, но Гитте, в свойственной ей манере, лишь махнула рукой.

– Ах, тайрис, ну, кто же будет стесняться кота или пса, если он войдет в комнату, и прерывать важный разговор. Вот они так же думают, что женщина не способна понять их ученые речи.

Благодаря Гитте я узнала, что Маг хоть и прекратил поиски Тиссы, но его жажда мщения никуда не делась. Он хотел, чтобы кто-то понес наказание, и с упорством, достойным лучшего применения, добивался, чтобы наставницу Атали обвинили в запрещенном колдовстве.

Я решила воспользоваться своим влиянием.

С большим упорством я убеждала Атали уехать, чтобы не попасться в руки надзирателей. Урок Йотуна не прошел бесследно, и я действительно прониклась мыслью, что лучше не попадаться магам, которые готовы сорвать на тебе свою злость.

Но наставница каждый раз отмахивалась: «Я никуда не собираюсь, – твердила она. – Мое место здесь, в столице. Тут мои девочки, которым я нужна».

Дагней, ушей которой тоже достигали тревожные слухи, сделалась задумчивой и выглядела встревоженной.