Книга Мачеха Золушки - попаданка, страница 9 – Мария Максонова

В ящике нашлись несколько толстых тетрадей, я взяла ту, что сверху и наугад открыла ее на середине.

«В кого же они уродились такими уродинами? Наверняка в род старика-барона. Почему мои дочери не похожи на Зоуи, я ведь в юности была так хороша? Как мне выдавать их замуж? Их отец скряга не оставил им такого приданого, чтобы кто-то приличный прельстился их прыщавыми рожами, а брат отказывается хоть как-то помочь. Он лишь иногда высылает немного денег, но на них и жить-то тяжело, не то что выдать замуж этих дур.

А как они двигаются? Как сидят? Как говорят? Не зря маркиз вечно был ими недоволен, ни ступить, ни молвить по-столичному не умеют, неуклюжие каракатицы. От этого сравнения я ненавижу Зоуи еще сильнее.

Маркиз сказал, что их нет смысла обучать манерам и танцам, все равно базу надо было давать еще до семи лет, теперь уже поздно, он не хочет платить за учителей, раз их работа не принесет результата. Я и сама вижу, что все бессмысленно. Сама, придя на урок, я сразу заслужила похвалы учителя, а девчонок он только ругал да вздыхал.»

Я удивленно захлопнула дневник, покосилась на обложку. Это точно мать про своих детей пишет? Нет, точно она, маркиза Крантерлот. Вздохнув, опять углубилась в чтение.

Страницы были пронизаны ненавистью: к мужу, которого Матильда неизменно звала «маркиз», к дочерям за их неуклюжесть и непритязательную внешность, к падчерице за то, что хороша, к новым столичным знакомым, к провинциальным друзьям, «старику-барону» — бывшему мужу, его старшему сыну, ее пасынку, даже к себе.

«Как я могу быть такой дурой? Как я могла спросить у баронессы Висторкс, как поживает ее матушка, если она умерла полгода назад! Мне же об этом рассказывали, как я могла забыть? Понятно в когоФлоранс и Патрисия такие идиотки. А, когда я танцевала с маркизом, умудрилась оступиться! Как я только могла его так опозорить?!»

Самобичеваниям были посвящены целые страницы дневника, Матильда с удовольствием обсасывала все свои мелкие огрехи, раздувая из них вселенские трагедии. Если в моем мире сейчас в моде были дневники благодарности, то у Матильды был дневник ненависти и вины, она начинала с раннего утра, перечисляя, как ненавидит погоду, слуг, завтрак, супруга, потом подробнейшим образом учитывала грехи дочерей, но уже с налетом депрессивного безразличия: «Какой смысл их ругать? Они уродились такими, выдать замуж хоть за кого и вздохнуть спокойно». Если же девочки пытались как-то проявить себя, это встречало негативную реакцию и опять десятки листов в дневнике, полных ненависти.

«Патрисия решила научиться играть на рояле, как Зоуи. Падчерице я велела не делать этого при мне, ссылаясь на то, что у меня от громких звуков болит голова. На самом деле я завидую: как хороша она за инструментом, как изящно сидит ее голова, горделива осанка, прекрасны тонкие пальчики. Она играет, только когда в доме гости, потому что я не могу запретить, но всякий раз собирает все внимание на себя. Дочери на такое не способны, только опозориться.

Патрисия решила попытаться тоже. Это ужасно. Я скрываюсь в дальних комнатах, но все равно представляю кошмарные звуки, которые моя дочь извлекает из рояля. Разве не очевидно, что это просто позорище? Тут нужен врожденный талант, которого, Патрисия, очевидно, лишена. Да и усидчивости ей не хватает. Ну, понятно же, что она скоро бросит, зачем же она мучает инструмент?»