Книга После развода в 40. Между нами твоя истинная, страница 40 – Екатерина Гераскина

Здесь вообще было особое место.

Мир вокруг будто менялся — здесь дышалось легче, свободнее. Это место не походило на лес вокруг: кругом стояли высокие чёрные деревья, но этот холм был нереально зелёным, как будто из другого мира и на него все время светило солнце. Хотя в лесу был легкий полумрак даже днем. А еще тут пахло цветами, хотя ни одного не росло.

Я даже не успел ступить на порог, как дверь в земляной лачуге распахнулась и из неё вышла сгорбленная старуха в лохмотьях. Лицо у неё было как пергамент: морщинистое, пересохшее. Она казалась настолько древней, что было жутко представить, сколько ей лет. Но глаза — глаза были зелёные, слишком яркие, словно чужеродные для такого лица.

— Ты… — каркнула она, и голос её был хриплым.

— Забирай скор-рее.

Она шагнула ко мне, я упал на колени перед ней, дракон набирался сил и метался, пытаясь вырваться. Я выгнул спину, запрокинул голову, стиснул челюсти, выпустил когти. Я не мог дать ему вырваться.

Я вонзил острые когти в свои бедра. Это помогало оставаться в сознании.

— Дракон набирает силу слишком быстро, — проскрипела старуха, и между её бровей легла ещё более глубокая морщина.

— Знаю: он перехватил контроль снова. Я ничего… не помню. Я мог навредить своей… жене.

Старуха словно прислушалась к чему-то невидимому, затем твёрдо произнесла:

— Жива твоя Кристиэль.

— Что у тебя за способности? — рычал я от напряжения, не придав значению странному имени.

— Ты хочешь сейчас поговорить об этом?

Старуха вскинула седую бровь.

— Достаточно знать, что она жива и не пострадала, — ответил я, и на душе стало легче.

Кровь в висках стучала будто барабан.

Меня снова перекосило — дракон стал брать вверх.

— Никогда не слышал, чтобы сознание можно было расщепить… Разве истинность к этому приводит? — с трудом процедил я, зубы давно уже превратились в клыки, и мир вокруг стал ощущаться ярче. В голову ударило, как раскалённым молотом: дракон сопротивлялся, пытался завладеть моим разумом. Я вонзал когти в бёдра и прокручивал их, боль отрезвляла меня.

Старухасмотрела на меня внимательно.

— Ты проклят, — сказала она коротко.

— Проклят истинностью, — хрипло рассмеялся я, рыча.

— Нет, все драконы прокляты. Скажи спасибо своему императору.

— Не буду, — ответил я наконец. Чарльз Второй последний дракон в империи, кого я буду благодарить.

— Чем больше я забираю, тем сильнее ящер становится.

— Плевать, — отрезал я. — Значит, буду приходить еще чаще.

— Пойдёшь в дом или останешься здесь?

— Здесь, — выдавил я.

— Переносить я тебя не буду, будешь валяться на пороге, — сурово сказала она.

— Я не хочу навредить… ему.

— Не навредишь, — прошептала старуха, и вдруг приложила высохшую ладонь ко мне. Казалось, она выпустила когти, сжала затылок, глаза её полыхнули зелёным светом. Из ниоткуда она достала красный камень, похожий на сердце, но тусклый. Разжала руку и передала мне. — В руку бери, — приказала она.

Я взял и опустил голову на грудь, а дальше начался ад.

Дракон сопротивлялся, старуха колдовала.

— Ему… ведь лучше, — хрипло спросил я. Боялся услышать отрицательный ответ. Как же я боялся.

— Лучше… — прокаркала старуха.

— Я могу… на него посмотреть, — через боль спрашивал я.

— Можешь — когда придёшь в себя, — промолвила старуха.

Мое сознание накрылось пеленой. Я погрузился в агонию и боль. Дракон не желал расставаться с силой.