Книга После развода в 40. Между нами твоя истинная, страница 107 – Екатерина Гераскина

Я резко сбросила его руки со своих плеч.

— Это жестоко, Арден! — сорвалось с моих губ. — Так жестоко…

— Но это правда! — он повысил голос впервые. — Кристина, это правда!

Он снова перехватил меня, удержал, не позволил отстраниться и встать.

— Он жив, — повторил он глухо, напряжённо. — Только недавно стало точно понятно, что Кристофер выживет. До этого… никто не знал. Никто не был уверен.

Я замерла.

— Ты… — дыхание сбилось. — Ты имя ему дал?..

— То самое, — ответил Арден тихо. — Которое мы выбрали вместе.

Это стало последним ударом.

— Я не верю! — закричала я, срываясь. — Не верю!

Мне стало так больно, что казалось грудную клетку кто-то раздвигает руками. Сердце разрывало изнутри. Воздуха не хватало. Я задыхалась.

— Ты не имеешь права так играть со мной! — голос сорвался, стал хриплым, чужим. — Не смеешь… не смеешь…

Я резко встала и начала пятиться от обманщика подальше. Арден тоже встал и наступал на меня. Но вскоре мои лопатки уперлись в стену. Дальше уходить было некуда.

— Я похоронила его, — прошептала я сквозь слёзы. — Мы с тобой вместе сделали это!

Арден стоял совсем близко, ноне прикасался.

— Я знаю, — сказал он глухо. — И если бы я мог забрать у тебя эту боль… я бы сделал это, даже ценой собственной жизни.

Я затрясла головой.

— Крис… — он сделал шаг, медленный, осторожный. — Я не пришёл ломать тебя. Я пришёл сказать правду. Ты должна знать это. Наш сын выжил. Когда я думал, что ты умерла, я так корил себя за то, что не признался раньше… а сейчас я не хочу тянуть. Ты должна знать.

Слова не укладывались в голове.

Мой сын…

Где-то.

Жив.

Я начала оседать на пол, но Арден подхватил меня. Он был обеспокоен. Мы оказались на полу, он держал меня на своих коленях. Прижал руку к моему животу и начал вливать свою магию. Я хотела оттолкнуть его, но сил резко не стало.

— Если ты врёшь… — прошептала я. — Если это ложь…

— Кристина, — сказал он тихо. — Я клянусь тебе всем, что у меня есть. Он жив.

И в этот момент во мне что-то сломалось окончательно. Я расплакалась.

— Почему ты… не сказал… мне сразу? Почему?

— Потому что шансов почти не было. И если бы я дал тебе надежду, а потом снова отобрал бы её… Это было бы ужаснее всего.

Он выдохнул тяжело, будто это признание давило на него всё это время куда сильнее, чем он показывал.

— Потому что я уже однажды отнял у тебя всё, — сказал он глухо. — Я не имел права рисковать снова. Не имел права поселить в тебе надежду, если не был уверен, что Кристофер выживет. Понимаешь?

Он провёл ладонью по моему лицу, стирая слезы.

— Он был слишком слаб. Его едва удержали. Сиятельная поддерживала его, кормила магией, но даже она не знала, к чему это приведёт. Каждый день мог быть последним.

Он посмотрел на меня прямо, не скрывая боли. Успокаивал, прижимая к своей груди. Укачивал как ребенка в своих объятиях.

— Если бы я пришёл к тебе тогда и сказал: «Он жив», а через неделю… через месяц ты бы снова его потеряла — это сломало бы тебя окончательно. Я бы не пережил этого. И ты тоже.

Он говорил быстро, сбивчиво. Прижался губами к моему виску. Шумно дышал. Я цеплялась за ворот его куртки.

— Я решил, что лучше ты будешь ненавидеть меня за молчание, чем я стану причиной твоего второго падения в ту же самую бездну. Я выбрал быть чудовищем в твоих глазах, если это означало дать тебе шанс выстоять.