Книга Золото и пепел. Хроники города номер Три, страница 17 – Мария Соколова

— Эх, если бы, но скоро новый цех откроем, нарастим производство на тридцать процентов! Так что дела у меня лучше, чем у тебя в центре, — он смеется и хлопает отца по плечу в ответ, чуть расплескав шампанское.

Мама, заметив повисшее в воздухе напряжение, аккуратно переводит тему:

— Эдмунд, ты обещал показать новый сад и оранжерею с цветами под крышей, не забыл?

—Николь, дорогая, как можно забыть? После выступления лично вас проведу.

То одни, то другие гости начинают подходить к Эдмунду и к моим родителям. Разговоры текут рекой. Один тучный мужчина, безуспешно пытающийся добиться внимания хозяина вечера, переключается на моего отца, видимо, устав ждать своей очереди. Смокинг на нем буквально трещит по швам, но толстяк, кажется, этого не замечая, продолжает хвастаться:

— А еще установили дополнительный парогенератор на моей ТЭЦ, сможем подключить бедные окраины у стены и продавать больше электричества! — пыхтит он, вытирая пот с красного лица платком.

Его жена, худая как трость, в это же время хвалится маме:

— Представляешь, на днях заказала себе платье из столицы. И шелк для него привезут из тех самых южных мастерских Семьдесят восьмого города, — гордо выпрямляясь, она будто невзначай звенит бриллиантовым колье.

Я стою рядом и дежурно улыбаюсь, потягивая шампанское, а в мыслях: "И зачем я здесь? Чувствую себя каким-то декором. Лучше бы распечатки про Кайла почитала. Напыщенные индюки, только и знают, что купаются в лучах своей "значимости", постоянно напоминая о богатствах и связях.”

Эти люди – пустые оболочки, блестящие снаружи, но внутри ничего, кроме зияющей дыры, засасывающей деньги. Вот тот же Лиам — весь из себя парень-мечта и альфа-самец: идеальная причёска, дорогой костюм, личный самолет, но копни глубже, а там прячется избалованный папенькин сынок, выросший среди хрусталя и икры и привыкший, что всё без исключения покупается и продается, даже чувства.

А Кайл… Кайл другой. Он сирота, вырос в приюте, где нет места слабости, бесхребетности и золотым ложкам. Даже в голове не укладывается, что он выбрал академию сам, в десять лет – в том возрасте, когда я ещё играла с куклами и просила маму купить мне новое платье. Не представляю, как сложилась бы моя жизнь, выпади жребий на меня. Кайл смелый, может, даже чересчур, сражается с жуткими монстрами на -9 уровне, существами, которые пугают даже на голографических записях, и живёт в рабочем районе, где нет места для фальши. Кайл не стал бы кланяться и улыбаться этим индюкам и плевал бы на их правила. Меня раздражает, что эти мысли вызывают во мне приятное тепло, но ничего не могу с собой поделать. Кайл одерживает безоговорочную победу, даже не подозреваяо том, что вообще участвовал в каком-то соревновании, и уж тем более не зная, что выиграл не только в сравнении с Лиамом.

И вдруг зал затихает. На сцене появляется певица в платье цвета ночи, мерцающем тысячами огоньков. Ее волосы, уложенные в высокую прическу и украшенные жемчугом, подчеркивают царственную осанку. Все взгляды прикованы к ней, и вот звучит первый аккорд. Голос, подобный реке, чистый и глубокий, разливается по залу, заполняя собой всё пространство. Мурашки бегут по коже, я замираю с бокалом в руке, чувствуя, как музыка пробирается внутрь, дотягиваясь до самых скрытых струн души. Она поёт о любви, о потерях, о надежде, и все вокруг заворожены: Колин тепло улыбается, мама сжимает руку отца, даже Лиам перестаёт пялиться на меня и смотрит на сцену. Выступление заканчивается, зал взрывается аплодисментами и криками "браво!". Певица посылает зрителям воздушный поцелуй и, улыбаясь, уходит за кулисы.