Книга Золото и пепел. Хроники города номер Три, страница 101 – Мария Соколова

Вздыхаю, отхожу от окна и беру со стола свои мечи. Потёртые рукояти привычно холодят ладони, успокаивая и возвращая чувство контроля. Пора на тренировку, ведь каждый день без практики – шаг к поражению.

Быстро убрав мечи в ножны и закрепив их за спиной, я выхожу из квартиры. И застываю. На облупившейся краске, покрытой трещинами, висит листок, приклеенный скотчем. Чёрным по белому, как приговор: «Жильцам дома №47. В связи с плановой реконструкцией района вы обязаны покинуть жилое помещение не позднее чем через 30 дней». Месяц. Всего месяц. А если не получится с турниром, куда мне идти? Домой к Лине, к её отцу на поклон? Чёрта с два. К Рихарду? К Марку?..

— Да чтоб вас..!

Сбегаю по лестнице на улицу и у входной двери чуть не сталкиваюсь с пьяным мужиком, от которого тошнотворно разит перегаром и грязным телом. Сосед с первого этажа, Фрэнк, отец Тима. Мерзкий тип, каких ещё поискать. Одежда вся в пятнах, волосы слиплись от пота, а глаза мутные, с красными прожилками, будто он не спал неделю. Он шатается, пытаясь ухватиться за косяк, и ухмыляется, демонстрируя жёлтые кривые зубы.

— Эй, куда несёшься, Легенда? — хрипит он. — Опять к своей богатенькой крале? Выдрессировала она тебя, а? Рожа чистая, рубашечки новые, штанишки, ботиночки – вырядился, как павлин. Вот только всё равно из нашего дерьма не вылезешь! Думаешь, если нацепил дорогие тряпки, ты уже один из них? Да хрен тебе!

Я стискиваю зубы, чтобы не врезать ему. Уже собираюсь уйти, как вдруг вспоминаю, как пару месяцев назад, на пляже, отдал Тиму деньги на врача для его сестры. Мальчишка тогда чуть не плакал, обещал вернуть, хоть я и сказал, что не надо.

— Как твоя дочь, Фрэнк? — спрашиваю я, стараясь говорить спокойно, хоть и злость бурлит внутри, подобно раскалённой смоле. — Деньги, что я Тиму дал, помогли? Врач её смотрел?

Он ржёт, покачиваясь и цепляясь за стену:

— Нефиг было пацану деньги давать, Легенда. Я их забрал. Мой сын – мои деньги! Половину пропил, половину в фонд Единого государства кинул. Чтоб День основания достойно отметили, чтоб наш город в грязь лицом не ударил, понял? — Он икает, качнувшись вперёд, и его вонь бьёт в лицо, словно пощёчина.— А Мия… да хрен с ней, оклемается. Или нет. Мне пох. Всё равно через месяц отдам их с Тимом в детский дом. Видел объяву? Денег на новую хату нету, а мне похмеляться надо. Чувствую себя как говно без этого.

Кулаки сжимаются сами собой. Вот же урод… Хватаю его за ворот замызганной рубахи и прижимаю к двери с такой силой, что косяк скрипит.

— Ты конченый мудак, Фрэнк! Как ты мог так поступить со своей дочерью, скотина?! Ей нужна помощь врача, а ты…! Отдать своих детей в приют? Ты хоть понимаешь, что творишь, пьяная мразь? Ты их отец или просто паразит, который пожирает их жизни?

Сосед хрипит, но глаза горят одержимостью, как у маньяка. Вырываясь, он орёт, брызжа слюной, которая оседает на моей куртке:

— Да пошёл ты, Кайл! Единое государство – вот что важно! Они нас спасли, дали нам всё! Если бы не Анна Векслер – нас бы не было! А такие, как ты, только гавкаете, как собаки! Да я ради Единого хоть сдохну, а ты… ты просто шавка, что бегает за богатой сучкой! Думаешь, ты лучше меня? Да ты такой же, только в чистой рубашке, — он ржёт и тычет пальцем мне в грудь. — Ты никто, Кайл! Никто! Твоя богатенькая шлюха бросит тебя, как только поймёт, что ты – пустое место! И не мужик ты теперь, а грязная подстилка мажорки!