Книга Дом грозы, страница 31 – Ксюша Левина

— Они мстят за годы репрессий?

— Да.

— И не понимают, что делают то же, что… что сеют зло и это не приведет к добру?

— Нет.

Фандер кивает.

— Неужели ты не понимаешь, что это неправильно? — холодно усмехается Нимея.

— Ну конечно нет, я же животное, ублюдок и расист, — цедит он сквозь зубы. — Продолжай, пожалуйста, рассказ.

— В общем, два года назад все истинные плохиши попали в тюрьму, Траминер пал, границы разрушились. Я уехала из страны, мы с Энгом поддерживали связь по переписке.

От слова «связь» у Фандера сердце оказывается в плену доброй сотни раскаленных иголок, отчего болит при каждом сокращении.

Чертова тупая ревность. Я за неделю поеду крышей. Невыносимо.

— Он ничего не рассказывал мне. Просто в какой-то момент я заметила, что его письма стали другими. Даже почерк изменился. В общем, я собралась и вернулась в Траминер. Это было год назад, с тех пор я тут. Когда я приехала, застала ваш дом в разрухе — как и страну. Твоя мать еле сводила концы с концами, все слуги разбежались, кроме Мейв и садовника, денег не хватало, а Энграм был очень болен.

— И ты решила ей помочь?

— Жизнь Энга зависела от Омалы. А она стала зависима от меня. Я не могла ее бросить, потому что она ничего не умела и не понимала. Не представляю, что когда-то, до революции, она была другой… Твоя мать хорошо притворялась стервой. Говорю же, первоклассная актриса.

— Вот такую маму я узнаю, — усмехается Фандер.

— Сначала она не рассказывала мне, что с Энгом. Говорила, что просто заболел, последствия токсина и все такое. Потом… мы как-то сидели вместе за столом. Она ворчала что-то на своем, снобском. Говорила, что я неподобающе одета, спрашивала, ем ли человеческую еду. — Фандер не сдерживает смешка. — Я посоветовала ей поставить мне пару мисок на псарне, она разозлилась и неловко махнула рукой. Уронила гранатовый соус на скатерть, а таких скатертей теперь уже не достать… В общем, она за секунду вернула все как было, потому что ткань оказалась дороже притворства. О,как я орала на нее, ты бы слышал. Нет, правда, я устроила скандал. Вопила, что она чертова лицемерка. — Фандер начинает хохотать, и Нимея продолжает, еле сдерживая смех: — Изображала аристократку, а сама-то… И она в итоге все мне рассказала. — Смех в машине затихает. — Про то, что Энграм не болен, просто в нем проснулась сила, которая убивает его, а как его спасти, она не знает, но делает все, что в ее силах.

Тогда она еще пыталась его учить. Думала, что даст пару уроков, и все пройдет. Давала ему цветы, листики, пепел, чтобы восстанавливать из него бумагу, а Энграм честно пытался, но… Слушай, тут главное смириться. Думаю, он просто не верил в то, что у него получится, или не принимал это, я ничего не понимаю в этой вашей магии.

— Я всегда думал, что Энг легко подстроится под что угодно.

— Я тоже. — Нимея кивает, Фандеру неожиданно больно смотреть на ее печальное лицо.

Ей печально из-за Энграма, и это рвет на части душу, потому что брат настолько ей дорог, что зависть сжирает нутро. Но Энг и для Фандера значит бесконечно много, и нужно радоваться, что кто-то помогал ему в минуту беды.

Радуйся, ну же, не будь лицемером.

— Интересно… много ли было таких детей, что пострадали, — вдруг тихо произносит Фандер, меняя тему. — Не только же мы принимали токсин, будучи магами другого типа. Должны быть и другие, в ком кровь так настоялась, что шибанула по мозгам.