Книга Хозяйка Его Виноградников-2, страница 57 – Наталья Шевцова

Резоны приемного сына были более чем справедливы. Если на ком, и следовало, отрываться, то на том, кто допустил порчу вина. Того, кто недосмотрел. Того, кто проявил недальновидность и даже халатность, решив, что знания и опыт, переданные им приемному сына за тридцать лет, заменят знания и опыт, которые он накопил за шестьдесят пять лет. Того, кто последние несколько лет совершенно пренебрегал своими обязанностям, пользуясь тем, что всё прекрасно работает и без него. И этот кто-то не стоящий перед ним с опущенной головой приемный сын, а он, Дэвид, мать его, Сангедор-Луссильон.

– Прости, родная, – виноватым голосом выдохнул Дэвид, подняв на дочь умоляющий, исполненный искреннего раскаяния и горечи взгляд. – Прости за всё, что я наговорил. Ты этого не помнишь, но порой меня буквально захлестывает гнев, и я сам не знаю, что несу…

Он устало опустилплечи, как если б на него вдруг обрушилась тяжесть всех тех сказанных в его жизни слов, о которых он потом, когда утихал гнев, жалел.

– И боюсь, что с годами… Я понимаю, что это не оправдание, но... если можешь, прости! Прости старого маразматика…

Под воздействием порыва Виктория подбежала к пожилому мужчине.

– Ничего ты не маразматик! – убежденно воскликнула она. – И ничего такого ты мне не сказал! – совершенно искренне добавила она, поскольку и сама не понимала, что на неё вдруг нашло. Почему она так болезненно отреагировала на фразу: «Это там, где ты раньше была, можно было что-то сварганить наспех и впихнуть». Знала только, что эта фраза задела её за живое, что она почувствовала себя оскорбленной. Несправедливо оскорбленной. Причем с большой буквы. Слова старого винодела прозвучали для неё как пощечина. Как пощечина человеку, который всю свою жизнь посвятил созданию чего-то особенного, такого, что оставило бы после себя след. Человеку, для которого словосочетание «достичь совершенства» было мантрой и основной целью жизни. Что, понимала она, было странно, учитывая то, чем она ранее занималась по словам Рэя и Фаба Корди.

– Я согласен с Тори, – кивнул Рэй. – Никакой ты не маразматик! Любой бы на твоем месте впал в бешенство и сорвался на первом, кто попал ему под руку! Я должен был тебе сказать… – нервно провел он рукой по волосам. – Но пятьдесят четыре бочки не просто элитного вина, но наиболее востребованного и дорогого – это очень много! Слишком много, чтобы суметь договориться с партнерами и не лишиться их доверия, да и их самих тоже… А у тебя больное сердце. Поэтому я… – молодой человек махнул рукой.

– Да, понял я уже, – тяжело вздохнул старый винодел. – Да и толку было идти ко мне… Чем бы я помог… – махнул он рукой. – Тем, что поорал на тебя на четыре дня раньше, – усмехнулся он. – Хорошо, – кивнул он. – Это самый удачный из ваших купажей на основе забарренного «Туманного Рассвета», – кивнул он на бокал, который Виктория по-прежнему держала в руках.

Виктория отвела взгляд в сторону, её пальцы инстинктивно чуть сильнее сжали ножку бокала.

– Я не... – начала она, но голос предательски дрогнул. – Я не знаю, – наконец выдохнула она.

– Понимаю, – кивнул старый винодел. – Но можно я всё-таки попробую? – протягивая руку к бокалу, с мягкой,по-отечески успокаивающей улыбкой спросил он.

Виктория кивнула и протянула бокал.