Книга Ничей сын, страница 55 – Шеррилин Кеньон

Уже уплывая в сон, он едва услышал, как открылась дверь. С нервами, измученными войной, Кэдиган перевернулся, готовый к битве, но мгновенно расслабился, увидев ангела.

Облачённая лишь в бледно-зеленую сорочку, а распущенные длинные светлые волосы Этлы струились по пышному телу. С безмятежным выражением лица она медленно приблизилась к нему.

Мгновенно почувствовав жар в чреслах, он вернул кинжал на прикроватную подставку и откинул меха, приглашая разделить с ним ложе.

— Головная боль прошла, любимая?

— Nay, стало только хуже.

— Тогда тебе следует отдохнуть. — Он взбил для неё подушку. — Ложись, я буду охранять твой сон.

Она явно сомневалась. Свет камина играл на её чертах, делая лицо поистине ангельским и милым. Драгоценным. Во всём мире она была его единственным утешением.

— Я только что говорила с отцом.

Желудок сжался от страха, что её отец испортил запланированный сюрприз.

— Неужели?

— Aye. Он сказал, я должна стать твоей невестой.

Кэдиган едва сдержал ругательство.

«Как вовремя ублюдок выбрал время! Но я думал, она обрадуется, а не опечалится».

— Я не собираюсь принуждать тебя, любимая. Я думал, ты хочешь за меня замуж.

— Почему ты так решил?

Страдание в её голосе ранило сильнее, чем когти демона. Сбитый с толку он пытался понять противоречие её слов и поступков.

— Ты отдала мне свою девственность. Встречала любезностями и теплотой, когда бы я ни навещал тебя. Я считал, ты делала это из любви ко мне.

— Любви? — усмехнулась она. — Как можно полюбить такое чудовище?

Эти слова были сродни резкой пощёчины.

— Чудовище? Я рисковал всем, чтобы спасти тебя и твоих близких. Я проявлял к тебе только нежность.

Как только он вступил в легион брата, Люшес запретил ему принимать участие в любых человеческих битвах. Они сражались во имя высокой цели и не должныбыли рисковать собой из-за никчёмной человеческой политики.

Любое нарушение присяги строго каралось. Люшес не терпел неподчинения ни от кого, а к собственному брату предъявлялись ещё более высокие требования, и Кэдигана наказывали гораздо суровее.

И всё же, когда он наткнулся на Этлу и её семью, прячущихся в канаве в то время, как его собственные люди сожгли дотла их мерсийский дом, Кэдиган нарушил все данные ранее клятвы.

Ради неё.

Страх Этлы затронул струны в сердце, о существовании которого он даже не подозревал. Там, в поле, он успокоил её и пообещал позаботиться о том, чтобы их никто не нашёл. Поклялся защитить от всех бед.

Он сражался со своим собственным народом ради дочери врага. Расы, сделавшей всё возможное, чтобы уничтожить его. Тех, кто безжалостно сжёг его монастырь и вырезал беспомощных монахов.

Он сопроводил её семью в убежище. Заплатил за жильё и еду скудной монетой и убедился, что они в целости и сохранности добрались к знатным родственникам на севере.

— Отец заставил меня отдаться тебе, чтобы ты продолжал помогать нам. Но я едва переносила твои прикосновения. У меня волосы на теле встают дыбом от тебя.

Эти слова разили не хуже боевого копья.

— Теперь они хотят продать меня как мебель, иначе отец выгонит меня зарабатывать на хлеб проституцией. Я сказала ему, что лучше стану ублажать прокажённых, чем впущу тебя в своё тело. Батюшка заявил, что убьёт меня в случае отказа.

В её глазах горела чистая, неподдельная ненависть.