Книга По осколкам, страница 117 – Кира Гофер

Первый их удар приходится в лицо. Я трясу головой, пытаясь хоть немного восстановить зрение. Кое-как намечаю впереди себя противника — пятнистый силуэт.

Шаг влево, поворачиваюсь. Силуэт пролетает мимо, падает в темноту позади. Еще кто-то выныривает снизу любопытной рыбкой — и снова отступить, скользнуть.

Справа двое. Мелькает оскал, слышу обрывок призывного крика — «Бей!»

Что это? Им мало смертей? Да разумны ли они вообще?

А раз нет, то передо мной лишь безумные слабые! За то, что они натворили, их небо должно придавить!

Застываю скалой — и новый удар отбрасывает от меня ударившего, ошметками разрывая его руку до самого плеча. Вдыхаю полной грудью, чтобы крикнуть, чтобы осадить — расступись, прочь! — но накатывают снова, сволочи.

Звук множества быстрых шагов.Удар в грудь, удар в бок, что-то тонкое, длинное летит над моей головой, опускаясь. Они терзают. Они требуют. Чего? Чтобы я ответила?

Прочь, трусливые твари! На кого нападаете?!

Окружили. Орут, лезут.

Пусть глаза не видят, пусть в ушах шумит космический ветер, пусть в горле безжизненная пустыня, но я еще могу прокричать:

— Это был мой Мастер! Это был мой сильный! Это все было мое!

Взмах правой рукой — и захлестнутый пламенем дом взрывается изнутри.

— Это было мое!

Взмах левой — и белым вихрем сметает несколько дворов.

— Все. Мое. Мое! Как посмели?!

Мир становится мраком. С трудом прорезаются разноцветные вспышки — в них успеваю разглядеть, как бегают, кричат в ужасе: «Бегите! Ее не одолеть!» Молнии чертят кривые узоры в поисках своих жертв.

А мне слаще нет, чем напрячь руки, раньше не знавшие такой силы! Запустить их в злость, в жадность, в гнев. Почувствовать, как трепыхается мир, отвечающий на мое желание взять его и порвать, как выкручивается гравитация, как натягивается осколочная твердь. Невозможно, но она мне подчинится, если я захочу. И я хочу! Что мне эти живые, когда я могу провести отяжелевшей властной рукой — и выгнется сама поверхность! А потом прогнется! Снова, да посильнее, аж трещит! И еще пусть полыхнет! Это вам нужны дрова, деревья. Мне же сойдете и вы!

В череде вспышек мечутся пылающие факелы, падают в растущие трещины или корчатся на краях.

Да-а, когда корчишься — это больно, правда? Червяк понял. Я узнала. А вы усвоили?

Жарко. Много огня. Он стеной преграждает мне дорогу к башне. Но у него нет власти надо мной, а у меня над ним — есть.

Я развожу ладони — и огонь расступается, набрасываясь на последний ряд домов, а дальше проваливается куда-то, не вижу.

Мне самой больно, но боль лишь подстегивает, когда я ступаю по площади, ходящей ходуном. Тут еще остались люди, сбились в кучу.

Что у меня для них есть? Привычное слабое «в недеянии мудрость» или незнакомая сила без жалости, без прощения? Надо бы выбрать, но я уже не контролирую то, что рвется из меня, льется из рук длинными горячими хлыстами. Оно жаждет наказать, отстегать тех, кто нарушил, кто посмел!

Левой — огонь. Правой — удар.

Бью наотмашь их, а отдается во мне. Я же и природу своюбью, работу, суть.

Надо мной с ревом проносится что-то огромное, плоское и золотое. Я невольно пригибаюсь и останавливаюсь.

Все вокруг горит, трещит и грохочет. И я за него уже не отвечаю.

Ладони пульсируют, в горле давит ошибка — ведь тебя не этому учили, Инэн! пусть учили не те, но ведь не этому!..