Книга Проклятие Айсмора, страница 188 – Ольга Зима, Кира Гофер

Первый помощник винира лишь вздохнул от чужой глупости.

— Какие глаза у этой девушки! — продолжал издеваться Гутлаф. — Пять минут поговорил, а душа согрелась. Ты заметил? Не мог не заметить, твоя кровь должна была тебе сказать…

Бэрр был крайне занят. Он еле сдерживал себя, доказывая, что чужое восхищение чуткостью Ингрид ему совершенно безразлично.

— Умные и глубокие глаза, в тоже время в них словно… — он щёлкнул пальцами, ловя мысль, как делал отец, — есть вера в людей. Очень необычное сочетание! При тяжелой жизни человек часто доходит до той метки, когда любая доброта гаснет, а доверие оборачивается упреждающим ударом. А эта девушка сочетает знание людей и веру в лучшее.

Да, Ингрид именно такая! Да, именно рядом с ней и небо было всегда синее, и солнце сияло ярче! Бэрр мог бы это сказать, он мог бы сказать многое, ему даже на миг захотелось поговорить именно об Ингрид. Но онмолчал, чтобы не придушить говорливого руанца.

Да, кстати, госпожа Оливия, с которой он познакомился не так давно, очень просилась на этот сегодняшний ужин. А он все раздумывал! Совершенно напрасно. Да и сделать женщине приятное — тоже доброе дело. Ему зачтется.

Слабую мысль, что и разговор-то с Оливией он поддерживал лишь потому, что рыжие волосы айсморки напоминали ему золотые пряди одной ветренной особы, он отогнал подальше. Оливия еще просила за мужа, у которого закрыли склад и должны были выставить его на торги, но тут уже Бэрр ничем помочь не мог.

Бэрр проводил наконец замолчавшего Гутлафа и заторопился к госпоже Оливии. Та заохала, что нечего надеть и не в чем идти, и не будет ли она обузой? Но смотрела признательно и денег, что он предложил на платье, к его удивлению, не взяла.

Хоть кто-то ему порадовался от души! Да и смотреть на Ингрид будет не так страшно. И сама Ингрид не сможет на него смотреть, а если и посмотрит, то поймет, что Бэрр все тот же.

День катился к вечеру, как раскаленный солнечный шар — к горизонту. И выдался этот день особенно мерзким, хотя ничего особенного и не происходило. Всего лишь мелочи, кусочки, на которые окончательно развалилась его жизнь, сложились мозаикой, словно рисунок на окнах ратуши. И то, что увидел через них Бэрр, ему окончательно не понравилось.

По дороге в ратушу первый помощник винира, ответственный за выселение, умудрился наткнуться на семью Хитлифа, которая все еще жила в Нижнем Озерном. Отец, мать и пятеро детей окинули его неприязненными взглядами и прошествовали мимо. Что вообще-то было весьма невежливо.

Потом проходящая мимо женщина заорала и походя ударила истошно вопившую дочь. Затем обе посмотрели на него и замолкли.

Бэрр постоял какое-то время, опираясь рукой на влажную стену, отдышался, насытившись окружавшей его ненавистью, словно дешевым вином, и устало поплелся в ратушу.

Риддак, подставив лицо заходящему солнцу, сидел с видом всезнающим и вседовольным. Махнул рукой, но ничего толкового не говорил.

— Эх, завести бы дом на берегу. Ненавижу эту проклятую воду, все зло от нее, — плюнув в воду, с досадой выговорил Риддак.

— Зло всегда от людей, мой друг… — произнес Бэрр и вдруг решился. — Тебе ведь нравится у меня в домике на Золотых песках? — потрепал нищего по плечу.— Он хоть и маленький, но там уютно и тепло, о тебе будет кому позаботиться, там всегда горит огонь в большом камине. Да и стоит он не на воде, а на твердой земле.