Книга Второй шанс для Элии, страница 151 – Марина Александрова

— Но так-то мы с Томасом может тоже далеко не добряки…

— Я об этом и не говорил, — пожал он плечами. — Я говорю о материях. В Алисандре единая сила одновременно преобразовывается в свет Маат и тьму. Скорее всего это результат нестабильных приливов ярости в момент пробуждения и после. Как бы нам не хотелось этого признавать, но сила аршваи рам во многом зависит от личностных качеств и эмоциональных перепадов. Потому так важно дыхание и контроль. К сожалению, Алисандра никогда не сможет обуздать энергии внутри себя и ей придётся носить удерживающие браслеты до конца жизни, даже если ей не выжгут каналы. Она брак, — коротко бросил он, а у меня от такой его фразы мороз пополз по коже.

Как бы я не относилась к Алисандре, но я бы никогда не сказала о человеке «брак». Это было сказано так, что я будто почувствовала, как у меня перед носом захлопнулась какая-то невидимая дверь в мир мужчины, который только-только начинал мне… нравиться?

От осознания того, каким образом он смотрит на нас троих стало почти физически больно в груди. Наконец-то я начинала понимать для чего мы им. Мы ресурс. Мы инструмент. Я и Томас пока годный материал, а Алисандра брак. Госпожа Вьер и вовсе неликвид. А Фирс жалкое ничтожество — тоцци. Так?

Я с силой сжала кулаки. Так сильно захотелось врезать Зейну, а потом ещё раз и снова. Но я стояла молча, смотря в необыкновенно зелёные глаза, понимая, что с осознанием открывшегося мне стоит научиться жить. В конце концов, разве это так страшно? В Тарволь я была «браком» для всей своей семьи, а тут я даже получила оценку подходящего материала.

Грустно улыбнувшись я тяжело вздохнула.

«Ты в плену, глупая, проснись уже!» мысленно отругала я саму себя.

— Поэтому, — тем временем продолжал говорить Зейн, — именно сейчас очень важно контролировать все своиэмоции. Никаких резких перепадов, всплесков ярости и гнева. Четкий контроль в ближайшие две недели до того, как мы проведём привязку. А, сейчас, садись и положи свои ладони на мои, будем гонять энергию по кругу, растягивать каналы и добиваться стабильности без лишних всплесков.

Я поспешила последовать его указаниям, но стоило мне положить свою ладонь на ладонь Зейна, как я ощутила под правой ладошкой странную бархатистую поверхность. Это была крошечная коробочка.

— С днём рождения, Элия, — вдруг сказал он, а я невольно затаила дыхание.

Это был первый день зимы, о котором я совсем забыла — день моего рождения. Я даже не вспомнила, а Зейн знал…

Вопреки всему от одной мысли об этом сердце застучало чуть чаще. К щекам вновь прилила горячая кровь. Но хуже всего то, что сияние, что равномерно источала моя кожа, вдруг усилилось и я смутилась ещё сильнее.

— Открой, — сказал он, и я тут же поспешила это сделать.

На самом деле, кроме Фирса, который дарил мне то кастеты и ножи, то сборники поэзии, вдруг решая сделать меня более женственной, мне никто и никогда не делал подарков. И, открыв коробочку я невольно затаила дыхание, потому что на крошечной подушечке лежала прозрачно-голубая капля на тонкой цепочке.

— Это… очень красиво, — я и сама не поняла каким именно образом на моих губах расцвела ещё более широкая улыбка и, наверное, если бы я не сияла как загадочная «лампочка», то раскраснелась бы ещё больше.

Уже вечером подходя к своей комнате в общежитии, меня поймал Томас, который вместе с Фирсом ждал меня в комнате госпожи Вьер. Оказывается, на волне нападения о дне моего рождения забыла не только я, но и Фирс, а вспомнив тут же решил растрепать об этом моим родственникам. Ну, как бы я не была против. Тем более, что за это короткое время Томас и госпожа Вьер стали мне по-настоящему не чужими людьми и я действительно мечтала, что мы сумеем стать семьёй со временем. Празднество получилось очень милым и состояло из добытого компота и пирогов, честно сворованных Фирсом из столовой для сотрудников архива.