Книга Я стану твоим ангелом, страница 27 – Ольга Гусейнова

Тесея – мультирасовая вселенная, где живут и здравствуют сотни тысяч различных теневых «игроков», корпораций, разведок и миллионы иных заинтересованных всесильных лиц. Поэтому я была уверена, не мои скромные, считай, ничтожные способности по заметанию следов, а исключительно разобщенность тех самых «всесильныхигроков», их параноидальное стремление защитить свои внутренние системы от чужого проникновения и возможность навредить или украсть любую, даже самую незначительную информацию, помогли мне до сих пор уходить от охотников Маду.

Но как долго мне будет везти? И что делать дальше? Если на данный момент мой горизонт планирования лишь несколько часов!

Уткнувшись лбом в сложенные на коленях руки, я тихонечко расплакалась. От одиночества. От терзавшего меня холода, с которым раньше как-то справлялась восстановительная капсула в лаборатории Бельдилажа, а теперь даже сытый желудок ненадолго согревал. Еще плакала от навалившихся проблем, беспросветного отчаяния и невозможности найти выход из сложившейся ситуации. Так, в слезах, и уснула.

Проснулась внезапно, видимо подсознание разбудило. Я испуганно замерла, уже на рефлексах боясь выдать себя шорохом, дыханием, заполошно стучавшим сердцем. Ведь у жителей Тесеи настолько разнообразные органы чувств и порой настолько острые, что оставалось только дивиться.

Мельком бросив взгляд на наручный, едва светящийся кибер, отметила, что проспала всего три часа. В ранее безлюдном аппендиксе раздавались голоса. Усиленные эхом, чуждые звуки словно отлетали от металлических стен и вонзались в уши: злые, даже яростные. Ругались мужчины, не менее трех, на незнакомом мне языке. Да и мужскими я сочла голоса исключительно по привычке, уж больно низкие тембры.

Не столько из любопытства, сколько из опасения и предосторожности я выползла из щели. Перебирая до боли затекшими руками-ногами, под аккомпанемент набиравшего обороты спора, я бесшумно перетекла на колени и одним глазом выглянула из-за утилизатора.

Ругались траки, аж шестеро широкоплечих громил, двое с одной стороны, четверо – с другой. Одеты по-деловому, но все равно заметно, что на них чуть не трескалась одежда, стесняющая мускулистые тела. Спорили по-крупному, с оружием в коротких руках, трое переговаривались, остальные молча следили за противостоящими, тараща лупоглазые зенки, отклоняя слуховые антенны к лысому пупырчатому затылку, видимо, так реагировали на слишком громкие для них звуки.

Возможно, траки, выяснявшие отношения на повышенных, угрожающих тонах, пришли бы к консенсусу, но внезапно все изменилось. Машинально вскинутая кем-то в запале рука спровоцировала общую реакцию: сумрактупика прорезали лучи бластеров. На пол рухнули двое траков, бывших в меньшинстве, один из четверки взвыл от боли, прижав ладонь к раненному боку. Сквозь его толстые узловатые пальцы просочилась темная жидкость.

Крик чудом застрял у меня в горле. Я впервые видела убийство, не на экране визора, а вживую. И оно оказалось чудовищно обыденным, дурацким, из-за простой случайности и нервного жеста. Но понять это не означало принять убийство. Дальше – хуже. Раненый трак злобно пнул ногой тело убитого, потом второе, наверное, таким способом проверял: живы или нет. И я от страха оказаться третьим трупом, едва дыша, под звуки возмущенного бормотания убийц забилась обратно в свою щель. И вовремя!