Книга Сумеречный принц, страница 84 – Рия Тюдор

Просторное помещение, освещенное тусклым утренним светом, льющимся из окна, встретило типичной пустотой. Кровати аккуратно заправлены, но на столах у обеих беспорядок: на моем – книги и бумаги, которые вчера не успела убрать, на столе Гас – склянки, блокноты с анатомическими рисунками, и еще пара таких жутких штук. Очень хотелось посмотреть на нарисованное ею, но некрасиво это, лазить по чужим столам, поэтому жду ее приезда.

У нас пары начинались позднее, чем у боевиков, так что я ожидала момент, когда Алекс решит оставить меня одну, но он не торопился.

– Обижена? – произнес, нарушая тишину и мою утреннюю рефлексию. – Обижена. Ты всегда молчишь, когда обижена, – продолжил монолог Стаури, присаживаясь на стол. – И плачешь, иначе выразить свою слабость ты неспособна, Люси.

– Я учла все твои слова, – сухо выражаюсь, отстраняясь от него. – Мое тело твое, забирай.

Может, я слабая, но ничего, у меня есть цель – отучиться, я добьюсь ее.

– Заплачь еще, снова надави на жалость, на что ты еще способна, кроме того, чтобы вызывать жалость, Коутен?

– Что ты от меня еще хочешь, Алекс? – устало обратила глаза вверх. – Даже когда я молчу, ты пытаешься давить на меня. Что я тебе плохого сделала?

Подхватываю канцелярию со стола, активно принимаясь собирать сумку. Движения вышли несколько рваными.

– Я не давлю на жалость, я просто жалкая. Устроит тебя такой ответ? Мне теперь поплакать нельзя?Это мои эмоции, кроме них и тела ничего нет. Я не вызываю к себе жалости, отлично понимаю, что она бесполезна рядом с тобой, я просто плачу, потому что так выражаю свою боль.

На лице Стаури появилась эмоция, надо же. Недовольно прикусил нижнюю губу, вызвав у меня тихий нервный смешок. Сказать ему, что кусать губы пошло или сохранить себе жизнь? Сложный выбор.

– Выражаешь боль, значит? – протянул он, словно обдумывая слова. – У тебя есть все, Люсия! Какая боль? Я открыл тебе личный счет в банке, чтобы ты не чувствовала себя обделенной, я дал тебе возможность учиться, твою мать, а ты считаешь, ничего нет?

Сейчас он мрачен, взгляд тяжелый, давящий.

– И это все ты отберешь в любой момент.

Отвернулась от взора, прожигающего насквозь душу и оставляющего от нее лишь пепел.

– Отобрать?! – его взбесило это слово. – Я не отбираю своих подарков.

Подарки? Средства манипуляции, от кого-кого, от него всегда ожидаешь подвоха. Добрый такой, не верю ни одному слову.

– Не веришь мне, да? Я тебе тоже. Что еще можно ожидать от шпиона отца. Наверное, ты и Арану обо всем рассказывала.

– Аран не такой, он никогда не стал бы следить за членом семьи. А с твоим отцом у меня не было выбора, что мне нужно было делать? Оставить ему убить папу с мамой или сгубить меня без пилюль?

– Ты могла прийти ко мне, Коутен, – отчеканил Алекс. – В чем проблема рассказать? Я бы достал эти пилюли. Обязательно предавать?

– И для чего? Чтобы меня назвали грязной человечинкой и отправили обратно?

– Потому что ты долбанная лицемерка. Только и желаешь усадить свою задницу на трон.

– Я не лицемерка, – оскорбленно отвечаю я. – Думаешь, мне нужен этот гадкий трон? Да никогда в жизни!

Почему-то на лице парня появился намек на досаду.

– Аран не такой, как вы с Адрианной и Агатой, он хороший и добрый.

Наверное, моя смягчившаяся интонация и легкая нежность проявили в нем подобие презрения. Мы не выбираем, кого любить, но я рада, что мне попался достойный.