Книга Жертвы обряда, страница 63 – Маргарита Боулес

– Я начинаю входить во вкус, прочувствовала, в чем тут соль. Мне нравится достигать и перебарывать себя, делать успехи, – я насадила мясо на вилку и откусила кусочек. – Блаженство, – облизнулась и закрыла глаза.

– Ты так аппетитно ешь, что я проголодался. – Мне показалось, что его глаза потемнели и в голосе появились хриплые нотки. Не уверена, что он говорил про еду.

– Хочешь, я поделюсь с тобой?

– О-о-о, нет, – он поморщился, и аквамарины снова смотрели с задиристой легкостью. – Это выше моих сил. Точно не мясо. А по кому из Терры ты будешь скучать? – Внезапный вопрос.

– Мамы не хватает, иногда хочется почувствовать ее тепло и заботу. К ней можно подойти и пожаловаться, поплакать в жилетку, и она поймет, даст совет, а тут я одна. Непривычно. И по папе скучаю. Им будет непросто, совсем не просто, особенно после… – я замолчала и опустила глаза в тарелку. – И по Лиз скучаю. Она заставляла меня жить, когда я не хотела. Подруга веселая и отзывчивая, а иногда может быть занозой в заднице, как демон, – я засмеялась. – И красивая. Да, она очень красивая, поэтому Марк по ней слюни и пускает.

– Правда?

– Если бы ты видел ее: золотые глаза, белоснежные волосы и хитрющая улыбка. Хотя сомневаюсь, что вас, бессмертных, можно удивить красотой, – я задумалась. – Вы вон какие статные, совсем не как люди.

– А себя ты красивой не считаешь?

– Я со стороны себя не вижу и оценивать не могу.

– А мне вот интересно, что ты о себе думаешь, – он прищурился.

– Я обычная девушка, не уродина, но и не красавица. И на меня найдутся любители, как говорила бабушка, – засмеялась я и загадочно добавила: – Знаешь, у всех разные критерии красоты, кому-то я буду казаться гусеницей, а кому-то – бабочкой.

Что же я творю? Неужели флиртую с ним? Нет, точно, – флиртую. Но ведь я совсем никудышная в этих вопросах. Вот Лиз потрясающе умеет владеть своим телом, манерой речи и может увлечь любого парня, а у меня такой способности никогда не было. Я смотрела на Аиррэля и ждала, что он, может, переубедит меня, хотелось услышать, что я ему нравлюсь. Пусть и завуалированное, но это былобы признание, но скорее солнце замерзнет, чем Аиррэль что-то почувствует.

– Гусеницей? – он сжал губы в тонкую линию. – Ты, верно, шутишь?

– Вот скажи, есть что-то, что ты не любишь в себе, Аиррэль?

– Глаза, – неожиданно быстро ответил он и отвел угрюмый взгляд. – Они мое благословение и проклятие.

– Ты серьезно? – я растерялась и, махнув рукой, хмыкнула. – А что тогда любишь?

– Крылья. Обожаю свободу и невесомость, способность перемещаться в пространстве.

– Ну, знаешь ли.

– Тебе нравятся мои крылья?

– Конечно. Кто ж в здравом уме крылья-то любить не будет? – Я подняла бокал и предложила тост: – Выпьем за свободу?

Он отпил из бокала и мучительно долго рассматривал меня.

– Ты красивая, – внезапно выдал он и задумчиво оглядел бокал с вином.

– Что? Хм-м, спасибо, – я подавилась вином и смущенно прошептала благодарность, но уверена, что он расслышал.

После ужина мы сидели возле камина на диване напротив друг друга, распивали вино, шутили и рассказывали истории. Рядом с ним время пролетало незаметно. Я ощущала легкость, комфорт и притяжение.

– Скай, не расскажешь об аварии? – он поставил бокал на кофейный столик и придвинулся ближе.

– Зачем?